Семнадцатая

— Не сомневаюсь, — обронила Диана. — Еще что-то?

— Не хочется никого торопить, но у меня не так много времени. Настал момент скинуть туфельку и начать ласкать меня под столом ножкой. А то я могу подумать, что совсем вас не привлекаю.

— Проваливай, приятель! — произнес наконец Миша с неожиданной теплотой. — По-хорошему тебе советую: в первый и единственный раз…

— Как же я могу? — я развел руками, выплеснув часть своего напитка на колени сидевшего рядом парнишки. — У меня тут пикап в самом разгаре…

— Ну, тогда, считай, сам напросился…

Не успел я сфокусировать взгляд, как Миша и его безымянный товарищ бережно, но прочно подхватили меня под локти и, лавируя между столиками, повлекли к занавешенной арке, ведущей в оживленную часть клуба. Споткнувшись о ковролин, я с последней надеждой оглянулся на свою Купаву, великолепную владелицу черной копны волос и тефлоновых ляжек. Она сидела нога за ногу и салютовала мне вскинутым над головой, сверкающим стразами смартфоном, увековечивая заключительную сцену нашего свидания. На выходе из зала мы столкнулись с парой мужчин, один из которых внезапно остановил наше шествие, несильно ткнув указательным пальцем в широкую Мишину грудь, и бесцветным тоном, но так, что Миша сразу ему поверил, произнес: «Дальше мы сами». «Дамочка, позвольте вашу технику», — подал голос второй. Едва ощутимо подпирая меня плечами, мужчины выбрались за мной на воздух и некоторое время безмолвно стояли рядом, позволяя мне проникнуться зрелищем немноголюдной набережной, освещенной желтоватыми фонарями, и темнеющей за ней реки. «Вас подвезти, Дмитрий Андреевич?» — негромко осведомился кто-то из двоих, черствым нечувствительным ногтем ковыряя устланную стразами крышку смартфона, накрепко зажатого в жилистых пальцах. Мне пришлось помотать головой — желтые фонари мельницей закружились перед глазами. «Игрушку верните ребенку», — с отвращением попросил я, обращаясь к порожнему пространству между моими провожатыми. «Обязательно…»

Назавтра случился еще один день: такой же очередной, такой же календарный, как и все предыдущие. Наскучив лежать пластом посреди гостиной (я опустился на пол, чтобы достать закатившуюся под диван сигарету, но затем с полчаса не мог найти повода подняться), я вдруг нехотя принялся за отжимания и после двадцати повторений ощутил беспримерный прилив энергии. Это вдохновило меня на сет упражнений для пресса, по завершении которого я совершенно самостоятельно встал на ноги, оделся в то, что попалось под руку, и, опасаясь растерять рвение, что есть духу помчался в здешний спортзал, располагавшийся на первом этаже дома. По укоренившейся привычке тренировкам я отдавал до шести часов в неделю. Однако в последние месяцы почти все мои привычки стали пошаливать (не исключая части дурных, как доказал вчерашний вечер), так что я не сразу отыскал свой шкафчик со спортивными принадлежностями, а отыскав, вынужден был обратиться к менеджеру за дубликатом ключа. Зато тренировка удалась на славу. После разминки я обошел по очереди все тренажеры, пошатал гантелями и, став на беговую дорожку напротив зеркальной стены, чесал и чесал, шпарил и шпарил по шелестящему полотну, силясь продвинуться вперед, словно вовсе не зеркало с несущимся мне навстречу двойником помещалось передо мной, а сам я наравне со своей двумерной копией стремился выскользнуть из зазеркалья. Еще долго, уже не в силах бежать, я сидел на какой-то скамье и всматривался в свое отражение: в изнуренную, взмыленную, испещренную пятнами пота фигуру, испытывая все возрастающую симпатию к тому, что я вижу, пока барышня в кремовых леггинсах и с золотистым хвостом на затылке не прошла мимо меня, не вспрыгнула на тренажер и не затеяла стричь воздух своими складными ножками. С минуту я еще старался удержать взор на своей выжатой, но исполненной воодушевления личности, однако, когда личность начала оплывать, стушевываться, эволюционировать, а затем нечаянно распалась на две кремовых, мерно скачущих вверх-вниз половинки, мне пришлось подняться со скамьи и на подрагивающих от усталости ногах отправиться в душ.