Семнадцатая

Впрочем, к основному меню я отнесся благосклонно. Пять разных салатов, среди которых не были забыты ни «Цезарь», ни «Мимоза», ни вечный, как бой курантов, «Оливье», выглядели свежими и аппетитными. Закуски могли бы являть больше разнообразия и не состоять наполовину из мясных деликатностей и сыра, которыми и так был завален мой холодильник, однако они были так мило украшены всякими затейными выдумками: то живительным листом петрушки, то блестящей оливкой, то розочкой из вареной моркови, как у меня самого ни за что бы не получилось. Не было недостатка и в бутербродах: с паштетом, с икрой, с ветчиной и грудинкой, с гламурной семгой и золотистыми шпротами, а также с прочей лакомой кровлей, несколько маскировавшей их злачную подоплеку. Три желтые розы, которым мы с Полиной так и не нашли должного применения, были бескорыстно оставлены ею для моих личных надобностей, на что я не мог не обратить внимания, когда беспечно присел на сиденье своего стула. Данное приключение слегка отвлекло меня от начинающейся головной боли, пробудившейся во мне некоторое время назад, приблизительно в момент нашествия Вики, и нуждавшейся, с медицинской точки зрения, в хорошем стаканчике целительного средства из моей богатой домашней аптечки.

О скором появлении девочек меня оповестили сначала их оживленные голоса, а затем предупредительный залп смеха, прогремевший в коридоре, вслед за чем жизнерадостная парочка лихо ввалилась в столовую, шлепая по полу босыми ногами и создавая массу другого необязательного шума. Вика уже рассталась со своей просторной спортивной кофтой, и вполне выдающиеся приметы ее фигуры, преданно обтянутые старенькой футболкой, весьма кстати напомнили мне о правилах этикета. Я вскочил со стула и поприветствовал вошедших дам русским поясным поклоном. Первоначальный замысел был не таков, но мне пришлось поднимать салфетку, машинально положенную мной на колени и слетевшую на пол, как только я встал на ноги. В руках у Вики обнаружился давешний черный пакет, с которым она направилась прямиком в мою сторону.

— Дима, — сказала она, — а у меня для вас подарок.

— Вот уж не ожидал, — подобные жесты, когда они совершались людьми посторонними, всегда вызывали во мне раздражение, хотя моя прошлая жизнь и приучила меня ничем его внешне не проявлять: в моем прежнем доме такого рода подношениям была отведена особая комната, посещаемая лишь прислугой для поддержания в ней подобающей чистоты. — Право же, не стоило, Вика.

— Почему все так говорят? — она недоуменно приподняла и опустила плечи, как бы намеренно заставляя меня признать, что не одна Алена предпочитает расхаживать без лифчика. — Понимаю, что так принято, но очень уж странно… Разве не мне решать, стоит ли человек моего подарка?

— Ну, можно ведь взглянуть на вопрос иначе: нельзя исключать, что ваш человек и сам сознает свою цену, — философски заметил я.

— Вы же еще не знаете, что там. Это очень хороший подарок. И дорогой. Я нарочно за ним проехалась в центр: такого нигде больше не продают. Да и у них этот — последний. Я думаю, он обязательно вам подойдет, Дима. Раньше немного сомневалась, а теперь просто уверена.

— Что ж, вот кое-что о вашем подарке мы уже и узнали… — я подозрительно покосился на Алену.

— Не имею к этому ни малейшего отношения, — тут же открестилась сестренка. — Викуль, а что там? Доставай — не томи!