Я держал в руках массивную печатку из непонятного металла, на которой, словно живые, переплетались в непонятный узор рыжие язычки огня. От перстня исходило ощутимое тепло. Я сжал его в кулаке и обернулся к архимагу.
— Вот и все, — пожал плечами он:
Я стоял и не дыша, уронив на землю челюсть, смотрел на бегущие перед глазами строки. Что-то подобное я предполагал, — рейдовое, рассчитанное на уровень «170+» задание, — с убийством босса, которого сейчас не в состоянии убить ни одна из гильдий, и все плюшки только мне одному. Пятьдесят уровней в плюс, и это несмотря на коэффициент выравнивания. Если бы не он, я бы, наверное, был бы уже двухсотым.
— Для того чтобы стать моими учениками, некоторые ждали десятилетия, так что цени мое доверие, — хмыкнул архимаг, — на самом деле так тебе проще будет найти общий язык с моими ребятами, а то Раена девочка импульсивная, сначала кастует, потом разбирается.
— Это для меня большая честь, — произнес я, — пытаясь соответствовать моменту.
— Ну да, ну да, — пробормотал он, — защита от магии разума у тебя, как я заметил, невысокая, а она, поверь, очень тебе пригодится, так что я немного подправил ее.
— Саверусу скажешь, чтобы принимал отряд, — он знает, где спрятаны бумаги. Кан Шиому вернешь перстень, хотя нет, ему и никому из лисов нельзя его пока носить. — Архимаг задумался. — Решите сами там, в общем. Заберешь у Кан Шиома меч Ларса и шкатулку. Ларс был бы не против того, чтобы его Слеза досталась человеку, спасшему его людей. Что же насчет кольца в шкатулке, — взгляд архимага стал предельно серьезным, — оно очень непростое, и лучше бы тебе не брать его в руки. Моим людям оно добра не принесет, а тебе… Решай сам… Ну, все, — грустно улыбнулся архимаг и посмотрел на начинающее стремительно светлеть небо, — прощай, ученик, богиня уже зовет меня.
— Прощайте, мессир учитель, спасибо вам за все… — последние слова я произносил уже в пустоту. Призрак Альтуса исчез. Не было ни столба света, ни кружащихся искр. Архимаг, столько для меня сделавший, просто растворился в воздухе.
В Землях демонов между тем занимался рассвет. Первые солнечные лучи проникли в истерзанный каньон и робко осветили место двух великих сражений, выхватывая силуэты оплавленных камней и отражаясь в остекленевшей породе. На душе было отвратительно, я понимал, что для Альтуса наступило избавление и, быть может, счастье встречи с любимой, но когда вот так уходит человек, который стал тебе глубоко симпатичен, ты чувствуешь только горечь и пустоту.