Сень

— Я про Большой Туркменский канал. Все речи торжественные кричать мастера были, а проблемы под ковер заметали. В общем, на так называемых орошаемых территориях ударными темпами идет засоление почв. Раньше там была просто пустыня, а лет через десять будет голый солончак. Чтобы хоть что-то там росло, местные крестьяне тратят девяносто процентов воды на промывку почвы, то есть реальной пользы от канала процентов десять, даже меньше. Много меньше, ведь четверть воды просто в песок уходит. То есть проект оказался полным провалом, но хуже другое: из-за высыхания Арала климат вокруг меняется, в Каракалпакии уже соляные бури случаются там, где ветром соль с пересохшего дна сдувает, медики сообщают, что уровень заболеваний разных больше чем вдвое вырос.

— Предлагаешь закопать канал?

— Он сам себя закопает, — невесело усмехнулся Лаврентий Павлович. — Вода в Амударье мутная, там ила на несколько сантиметров в год на дно оседает. Да и ветром песок в русло наносит… не в этом дело. Таня же говорила, что водохранилища на Волге много воды испаряют, в Каспий ее меньше попадает. Товарищ Жук по нашему поручению занялся исследованием проблемы, и доказал уже, что и Каспий пересыхать начал. В общем, чтобы проблему решить… Таня рассказывала, как у них пустынную Австралию чуть ли не в цветущий сад превратили. У нас, по сути, остается единственный вариант: в Волгу и Каму перекачивать воду из Северной Двины и Печоры, по десятку кубических километров в год — тогда и Каспий удержим от пересыхания, и в Поволжье орошаемое земледелие водой обеспечим. А со Средней Азией — сейчас Сергей Яковлевич просчитывает вариант перекачки туда до половины стока Иртыша. Это примерно десять процентов стока Оби, так что на севере это точно не скажется. Но для перекачки воды нужны насосы, а для насосов электричество.

— И расходы на строительство электростанций покажутся лишь каплей в море…

— Смета на Северную Двину и Печору уже готова. Первую очередь Северодвинского водопровода можно выстроить за год, и расходы составят порядка ста двадцати миллионов. Печорский водопровод будет даже дешевле, но на строительство уйдет года полтора.

— Водопровода?

— Таня сказала, что в них воду именно по трубам качали, так получается в разы дешевле. И строить, и качать дешевле — вот я трубы и подсчитал. Они уже дадут Волге пару кубических километров, что неплохо, а об остальном подумаем — с вычислительными машинами — попозже.

— Подготовь документы по проекту к заседанию Совмина. И подробно распиши, откуда деньги на проекты Челомея и… и атомных электростанций брать. Лаврентий Павлович, мы думаем, что к строительству новых станций вы можете уже приступать: электричество в любом случае лишним не окажется. А когда Таня вернется, мы с ней еще поговорим о том, что можно империалистам продать подороже…

В Москву Таня вернулась в самом конце июня — сразу после того, как она «вытащила» на рабочую орбиту первый модуль орбитальной станции. Спокойно вытащила, у нее в полете все прошло точно по плану, и теперь уже космонавтам из отряда предстояло потихоньку станцию наполнить оборудованием и всем прочим, необходимым для длительной работы. И прежде всего им предстояло поставить дополнительные солнечные батареи.

Потому что пока на станции было только две небольших панели, которые Таня лично переставила со своего корабля на станцию. Когда Иосиф Виссарионович узнал, что она для выполнения этой работы вылезла в открытый космос в скафандре (Таня ему сама рассказала, отчитываясь о проведенной работе), он… промолчал, однако взгляд, которым он наградил «секретную космонавтку», был весьма красноречив. А Лаврентий Павлович не удержался:

— Ты что, хочешь чтобы мы все тут с ума посходили от переживаний за тебя?

— Нет конечно, поэтому я и не рассказывала об этом заранее. А теперь-то чего переживать?

— Ну да, конечно… что еще ты придумала в космосе в тайне от нас делать?

— Я же сказала, в космос больше не полечу.

— Но по твоим планам там еще два больших модуля вытаскивать надо.

— Надо. Только автоматику парни практически отладили, так что следующие модули космонавты сами вытащат. Сейчас Юрий Алексеевич усиленно тренируется, следующим Комаров полетит.

— А с женским экипажем вы решили? — поинтересовался Иосиф Виссарионович.

— Решила. Марину Попович из отряда отчислила, полетит Света Качурина.

— С вами полетит?

— Я же сказала: больше не полечу. Так что будет такой сокращенный экипаж: Света и всё. Она девочка спокойная, там работа как раз для нее: пристыковать к станции малый научный модуль. Думаю, где-то зимой она этим займется.

— Честно говоря, я теперь с трудом представляю, как мы лет эдак через двадцать будем объяснять народу, почему полеты первого советского человека мы столь упорно замалчивали. А уж рассказывать, откуда у директора фармацевтического института четыре звезды Героя Союза и шесть Героя соцтруда…