SEN. Книга. Почти научная фантасмагория с прологом и эпилогом

– Глава шестая, стих четвёртый: "Прекрасна ты, возлюбленная моя, как Фирца, любезна, как Иерусалим, грозна, как полки со знамёнами". Это в синодальном переводе Библии. Раввин Михаил Ковсан даёт такой перевод: "Красива, ты, милая моя, как Тирца, прекрасна, как Иерушалаим, грозна – как под знамёнами войско[141]". А у Якова Лаха[142] это звучит так: "Ты хороша, как Тирцa, подруга моя, как Ерушалаим прекрасна, величава, как звёзды в небе". И Тирца, и Иерушалаим – резиденции царей, не хухры-мухры (я усмехнулся), красивейшие города того времени. Согласитесь, что все переводы по-своему прекрасны! Но вот что интересно: Соломон не мог быть автором этой лирики. Упоминание Тирцы, которая была столицей Северного Израиля, указывает на эпоху между 922 и 875 годами, то есть после его правления. Кроме того, в «Песне» есть места, указывающие на ещё более позднее её происхождение – использование арамейских, персидских и даже греческих слов. А ещё маловероятно, что величайший царь начал бы описывать себя в третьем лице. В «Екклесиасте» он говорит о себе в первом лице, как и положено. Скорее всего, окончательно «Песню» сложили между шестым и четвёртым веками до н. э., Соломон же правил в десятом веке… Исторический ляпсус, но какова поэзия!

Он так увлёкся, что чуть не забыл о внучке, которая опять не поделила что-то в песочнице, на этот раз с мальчиком. Пришлось вмешаться и утрясать назревавший конфликт. Я сидел, погрузившись во внезапно нахлынувшие воспоминания. Перед глазами стояла Рэйчел с дочкой, наверное сейчас девочка выглядит так же, как Полина… Сколько ей? Четыре?

– Кстати, мы недавно видели Вашу… знакомую и даже общались с ней. Если ещё увидимся, передать ей привет?

У меня защипало в глазах; чёрт! я становлюсь сентиментальным.

– Не ст'oит… Спасибо Вам, – я поднялся.

– За что?

– За всё, – туманно пояснил я, – всего вам самого хорошего, – и пошёл к выходу из парка…

* * *

В день рождения Лены, 10 июня, я поехал на кладбище. Нашёл участок, открыл калитку, зашёл внутрь низенькой оградки. Положил охапку алых роз к памятнику из чёрного камня, на котором значилось: "Лисицкая Елена Александровна, 10.06.1989 – 02.09.2010". Рядом стоял почти такой же памятник с надписью: "Лисицкая Рина Борисовна", год смерти – 2011. Дочь и мать… Мать пережила дочь (что противоестественно), правда, ненадолго…

Съездил на кладбище, где похоронена мама; тоже положил цветы, но уже белые хризантемы – она их любила…

Глава пятая. Кристи

Если бы нам сговориться о том, чтобы женщин не трогать, —

Женщины сами, клянусь, трогать бы начали нас.

Овидий. Наука любви

Как-то в поисках значка «Парашютист-отличник» (обещал показать девчонкам в редакции) извлёк с антресолей жестяную коробку из-под печенья, где хранилась всякая всячина. Открыл коробку, вытряхнул содержимое: среди спортивных медалей, значков (в том числе, "1-й разряд" по самбо), удостоверений, иностранных монет, кастета и ножа-выкидухи (отобранных у нападавших на меня дебилов), каких-то буклетов и прочей ерунды вывалился полиэтиленовый пакетик, в котором лежали узкие розовые дамские трусики. Heck![143]

Вспомнилось… В августе 2012 года я прилетел в Москву по заданию редакции для освещения процесса по делу "Pussy Riot"[144]. Остановился в гостинице «Измайлово», оставил вещи и поехал к отцу в институт.