Читаем Сен-Жермен полностью

"Я не был рожден для власти, в ранней юности отец прямо объявил об этом. Своим наследником он решил сделать моего старшего брата Фердинанда. Характером Фердинанд очень походил на отца: тот же педантизм, то же ханжество и скупердяйство высушили его душу. К моему великому сожалению брат умер бездетным. Тогда отец заставил своего брата, моего дядю Франческо, сложить кардинальский сан и жениться. Дядя долго отказывался двадцать три года он занимал высокий пост в Риме и вовсе не хотел менять образ жизни, однако отец был настойчив. В конце концов он добился своего и дядю женили на 17-летней Элеоноре Гонзага, дочери герцога Гуасталла. Девушка, испытывая отвращение к своему мужу, несмотря на увещевания духовенства, непреклонно хранила девственность. Франческо, видя, что напрасно пожертвовал своим положением, заболел от горя и в 1711 году умер.

Наукам и искусствам отец покровительствовал из расчета и желания походить на наших знаменитых предков, однако меня эта его прихоть спасла от безумия. Моя мать, Луиза Орлеанская, была женщиной крайне своенравной, о детях забывала сразу после их рождения и не отличалась супружеской верностью. Отец вынужден был отправить её в Монмартрское аббатство, где она продолжала вести жизнь более, чем разнузданную.

Меня, лишенного родительской любви, утешали науки. Они давали надежду. С их помощью я сумел распахнуть дверь в неведомое, в мир чистых сущностей, чисел, духов. Также собственно мыслил и мой идеал, великий Ньютон. О, это была иная жизнь, безбрежная, предназначенная для немногих. К сожалению, я быстро угасал, силы мои даже в цветущем возрасте оказались весьма скудны. Путешествия, долгие опыты в лаборатории – это было не для меня. Я мог рассчитывать только на озарение и ожидание встречи с тем, кто сможет переступить порог физической немощи и полноправно вступить в таинственную обитель, где его ждет Золотой рассвет. Вот где ты сможешь набраться высокой мудрости, прильнуть к мистическим тайнам. Хвала Творцу, что тебя посещают такие обильные, провидческие сны. Прошу тебя, сынок, почаще делись со мной откровениями, являющимися тебе в минуты беспамятства. Ты на многое способен, профессора из Сиенского университета наперебой хвалят твои успехи. Учитель музыки в восторге от той легкости, с которой ты извлекаешь чудесные звуки из скрипки и клавесина. Мастер рисования полагает, что у тебя твердая и верная рука. Но более всего меня радуют твои успехи в области соединения и разъединения веществ и элементов. Не дай Бог, если твои враги прознают о твоих успехах в тайных науках. Тебе нельзя подолгу оставаться на одном месте. Твой удел – дороги, приключения, чему с удовольствием отдавался и отец наш Иисус Христос. Он всегда шел вперед, неисповедимы были маршруты его хождений. Мессии всегда легки на ногу. В последнем сне, как ты пишешь, тебе была оказана великая честь стать одним из его спутников. Береги сказанное им, не старайся метать бисер перед непосвященными, но попытайся проникнуть в высокое таинство духа, озаряющего тебя в ночные часы. Ты сообщаешь, что истина хранится далеко на востоке, в горной стране. Может быть. Постарайся быть поближе к истине, не надо проповедей, будь скромен, непонятен, не скупись на добро. Общайся с сущностями и элементалами, с этой целью тебе следует проникнуть в тайны алхимии. Это первая ступень к познанию запредельного. Мистическая истина по сути проста: незримый мир не равноправный партнер видимого, но мечта. Чистая, побуждающая ум и совесть раскрыть свои недра, обнажить сокровенное. Зовущая идти в гору…

Попытайся одолеть первый, самый трудный подъем и с перевала тебе откроется новая даль, новая линия горизонта. Ступай дальше – ничего, если для этого тебе придется спуститься вниз, помесить грязь, переночевать в забитой путниками корчме, послушать, о чем судачат люди. С наступлением утра снова в дорогу, к следующему перевалу.

Перейти на страницу:

Похожие книги

В круге первом
В круге первом

Во втором томе 30-томного Собрания сочинений печатается роман «В круге первом». В «Божественной комедии» Данте поместил в «круг первый», самый легкий круг Ада, античных мудрецов. У Солженицына заключенные инженеры и ученые свезены из разных лагерей в спецтюрьму – научно-исследовательский институт, прозванный «шарашкой», где разрабатывают секретную телефонию, государственный заказ. Плотное действие романа умещается всего в три декабрьских дня 1949 года и разворачивается, помимо «шарашки», в кабинете министра Госбезопасности, в студенческом общежитии, на даче Сталина, и на просторах Подмосковья, и на «приеме» в доме сталинского вельможи, и в арестных боксах Лубянки. Динамичный сюжет развивается вокруг поиска дипломата, выдавшего государственную тайну. Переплетение ярких характеров, недюжинных умов, любовная тяга к вольным сотрудницам института, споры и раздумья о судьбах России, о нравственной позиции и личном участии каждого в истории страны.А.И.Солженицын задумал роман в 1948–1949 гг., будучи заключенным в спецтюрьме в Марфино под Москвой. Начал писать в 1955-м, последнюю редакцию сделал в 1968-м, посвятил «друзьям по шарашке».

Александр Исаевич Солженицын

Проза / Историческая проза / Классическая проза / Русская классическая проза
Александр Македонский, или Роман о боге
Александр Македонский, или Роман о боге

Мориса Дрюона читающая публика знает прежде всего по саге «Проклятые короли», открывшей мрачные тайны Средневековья, и трилогии «Конец людей», рассказывающей о закулисье европейского общества первых десятилетий XX века, о закате династии финансистов и промышленников.Александр Великий, проживший тридцать три года, некоторыми священниками по обе стороны Средиземного моря считался сыном Зевса-Амона. Египтяне увенчали его короной фараона, а вавилоняне – царской тиарой. Евреи видели в нем одного из владык мира, предвестника мессии. Некоторые народы Индии воплотили его черты в образе Будды. Древние христиане причислили Александра к сонму святых. Ислам отвел ему место в пантеоне своих героев под именем Искандер. Современники Александра постоянно задавались вопросом: «Человек он или бог?» Морис Дрюон в своем романе попытался воссоздать образ ближайшего советника завоевателя, восстановить ход мыслей фаворита и написал мемуары, которые могли бы принадлежать перу великого правителя.

А. Коротеев , Морис Дрюон

Историческая проза / Классическая проза ХX века