Сен-Жермен: Человек, не желавший умирать. Том 1. Маска из ниоткуда

Англичанин, достаточно знавший французский язык, объяснил, что «пара» ограничивается только двумя, а после «второго» могут быть и другие.

— На нас будут нападать всякий раз, как только увидят богатства в наших руках. И я не уверен, сможете ли вы опять спасти нас. Да и сейчас ума не приложу, как бы вы обошлись без вмешательства господина дез Эньяна, — сказал Бриджмен.

— Каково же решение?

— Перевозить только то, что не обидно потерять. Ведь банк — это и есть средство сохранить богатство, не подвергая себя опасности. По этому поводу возвращаюсь к вашему замыслу основать банк в Амстердаме. Во-первых, вы испытаете там гораздо больше трудностей, чем в Лондоне, где я был в некотором роде вашим ходатаем в закрытых кругах. А система голландских гильдий еще более неприступна, чем банкирское сообщество Лондона. Далее, вам вовсе незачем основывать банки повсюду. Это потребует служащих, которым вы бы доверяли, ведь я не могу быть в двух городах одновременно. К тому же придется платить им жалованье, что сократит ваш доход.

Ян кивнул.

— Ваши деньги вполне могут приносить плоды, — продолжил Бриджмен, — если поместить их в уже существующий надежный банк. Ведь я не вечен, Ян, и, когда меня не станет, вам придется руководить не только лондонским банком, но и амстердамским, если предположить, что удастся открыть его.

Ян обдумал эти советы.

— Что вы называете надежным банком за пределами Лондона?

— Например, Прусский и Шведский банки. Париж я вам не советую. Французы еще не оправились от последствий инфляции, устроенной Джоном Лоу.

Он объяснил своему собеседнику, как образовался огромный мыльный пузырь из необеспеченных ассигнаций и как он лопнул, когда они обесценились. Ян был поражен.

— Неужели власти не могли положить этому конец?

— Мой дорогой Ян, власти, как вы говорите, были первыми зачинщиками. Услышав ваши вчерашние слова, я подумал, что вы уже знаете об этом. Легкие деньги — все равно что излишек вина: те, кто в них больше всего нуждается, государи и прочие власть имущие, опьяняются ими гораздо сильнее, чем мелкий люд, привыкший к умеренности. Эта слабость встречается повсеместно, и даже голландцы, у которых, однако, репутация людей осторожных, несколько десятилетий назад разоряли себя, помешавшись на тюльпанах. Дошли до того, что покупали луковицы этих цветов на вес золота и даже дороже.

Ян засмеялся.

— Луковицы тюльпанов?

— А куда подевалась девица? — спросил вдруг Бриджмен чуть насмешливо.

Вместо ответа Ян невозмутимо посмотрел на него.

— Не притворяйтесь, будто не знаете, Ян. Я слышал, как она плакала в коридоре сегодня ночью, незадолго до рассвета.

— Вот как? Тогда вы уже обо всем догадались. Она хотела от меня что-нибудь на память, — признался наконец Ян как можно небрежнее. — Думаю, она получила то, чего ей надолго хватит.

— Насколько я понял, она хотела также отравить вас, — напомнил Бриджмен.

— Я оставил ей жизнь и подарил еще одну. Взамен взял слово покинуть Париж.

— Ваш хладнокровный аскетизм отнюдь не предвещал подобного поворота, — заметил Бриджмен, явно забавляясь.

— Захотелось попробовать, каково это, когда никто не навязывает.

— И что вы об этом думаете?

— При условии, что все происходит само собой, это даже приятно.

В течение всей поездки Бриджмен раздумывал о поведении своего компаньона. Избыток сострадания, которое он со времени их первой встречи изливал на юношу, принятого им за бедную, заблудшую душу, иссякал. Изменение его отношения к этому малому удивило его самого.

«Дикая кошка, которая может превратиться в тигра, если ей угрожают, — думал Соломон. — Убийство его не пугает. И это сравнение применимо не только в духовном плане, но и в физическом. Его ловкость и выносливость удивительны. Идти полуголым в разгар зимы по карнизу в тридцати футах над землей — это же надо!»

Они были в почтовой карете одни, поскольку погода и близость Рождества не побуждали людей к путешествиям. Временами лошади, надежно укрытые попонами, скользили на обледенелой дороге и карету опасно заносило, так что кучер замедлял ход. Пар, оседавший инеем на внутренней стороне стекол, затуманивал черно-белый пейзаж за окошками. Пассажиры кутались в шубы.

— На чем ваш друг Ньютон основывал свои поиски эликсира бессмертия? — спросил Ян между двумя толчками.

— Затрудняюсь вам сказать: перед смертью он сжег те свои бумаги, секрет которых не пожелал раскрыть. Они хранились в большом сундуке. Я знаю это, потому что сам их видел, когда он открывал этот сундук несколько раз в моем присутствии. Там было много, очень много рукописей, посвященных магии и алхимии.

Бриджмен наклонился, чтобы вытащить из своей дорожной сумки бутылку коньяку, и отхлебнул глоток. В самом деле, холод в почтовой карете был пронизывающий. Ян же достал из своей сумки бутылку виски. Он оценил этот шотландский напиток с тех пор, как узнал его, и у него еще оставались две бутылки из запаса, взятого с собой из Лондона месяц назад.

— Почему он сжег свои рукописи? — спросил молодой человек. — Раз он их написал, значит, придавал им какую-то ценность.