Сен-Жермен: Человек, не желавший умирать. Том 1. Маска из ниоткуда

— Отец! — воскликнул Александр встревоженно.

Юноша встал, подошел к Себастьяну. Тот стиснул сына в объятиях.

— Отец, я вас огорчил?

Руки молодого человека обняли его за плечи. Себастьян покачал головой и погладил Александра по волосам.

Никогда мальчишка, сбежавший переодетым из дворца вице-короля в Мехико, не думал, что переживет подобные мгновения.

Себастьян достал платок из кармана, вытер глаза, высморкался и посмотрел в пустоту перед собой. Пустота перестала быть пустой.

Даная растроганно смотрела на них.

Себастьян прочистил горло и велел подать кофе в музыкальную гостиную.

28. ПАМЯТНЫЙ ВЕЧЕР

Прибытие Александра в его дом снова подхлестнуло в Себастьяне воодушевление, прежде не раз угасавшее.

Он был богат и не имел таких потребностей, которые не мог бы удовлетворить. Те деньги, что велел выплачивать ему канцлер Бестужев-Рюмин, лишь в очень скромной степени способствовали поддержанию его образа жизни.

Служба неведомой державе, России, управлявшейся женщиной, о которой он тоже почти ничего не знал, сначала потакала его жажде власти, но затем расставила силки, о которых он раньше не подозревал: эти люди хотели знать его настоящее имя, происхождение его богатства, причины, по которым он не женат… Несмотря на любезную участливость Банати, заметно повлиявшего на определение его роли в обществе, годы ученичества оставили у него чувство, что он всего лишь винтик в каком-то грандиозном механизме. Стало быть, в перемене политики Бестужева-Рюмина он совершенно ни при чем.

Он согласился на последнюю игру, предложенную Банати — склонять австрийцев в пользу Франции, — только потому, что Вена его и самого прельщала, а также из осторожности: ведь если граф де Сен-Жермен внезапно ее покинет, могут заподозрить, что он перешел на службу к другой державе.

Присутствие Александра в его доме укрепило стремление Себастьяна к власти.

Даная уехала в Стамбул через месяц после того, как привезла сына. Их прощание было почти нежным.

— Я уверена, что не смогла бы оставить Александра в лучших руках, — сказала она. — Сожалею только, что время помешало нашему с вами союзу. Впрочем, не знаю, как долго я смогла бы выносить ваши тайны.

Даная поцеловала Себастьяна в щеку, вызвав у него головокружение.

Он вдруг осознал, что нельзя вечно жить только для себя.

За одну неделю было нанято пять преподавателей: греческого и латыни, итальянского, французского, естественных наук, философии. Александра записали также в лучшую фехтовальную школу города, в гимнастический зал и испанскую Академию верховой езды.

Для встреч с отцом у него оставалось только время за ужином. Но зато каждый вечер, даже когда Себастьян устраивал большие приемы в своем дворце. И порой, просыпаясь внезапно ночью, он думал о сыне и не мог снова заснуть, пока не подходил на цыпочках к его спальне, чтобы посмотреть, как он спит.

Он одаривал его всем тем, чего не получал сам, — старая история. Но и сам заново обрел в сыне смысл существования, уже начинавший блекнуть незадолго до его появления. И амбиции, и замыслы Себастьяна обрели новую силу.

— Вы щедро удовлетворяете даже те желания, которых у меня нет, — признался однажды вечером Александр. — Кроме одного.

— Какого же?

— Чтобы моя мать была с нами. Не протестуйте. Я знаю, как судьба разбила это кольцо. Но я хочу знать: сожалеете ли вы об этом?

— Теперь, когда я вас узнал, да. Я и представить не мог, какие чувства вы во мне пробудите. Я бы хотел носить вас на руках, видеть, как вы растете. И поддержка, которую я оказывал бы вашей матери, была бы для меня столь же важна, как и та, что она оказывала бы мне.

Александр бросил на отца вопрошающий взгляд.

— Знайте же, — продолжил Себастьян, — если вы этого еще не знали: искреннее всего отдают самого себя. Но умерьте ваши сожаления: ваша мать сказала мне перед отъездом, что не знает, смогла ли бы она вынести то, что называет моей тайной.

Александр некоторое время молчал, задумавшись.

— Порой я задаюсь вопросом, выносите ли вы эту тайну сами.

Мысль удивила Себастьяна: выходит, он забыл о проницательности юности.

— Неужели вы не испытываете потребности в спутнице, подруге? — спросил юноша.

— Если и испытываю, то утешаюсь, думая, что не знал женщины, которая бы мне ответила так же, как ваша мать.

— Забота о сохранении вашей тайны значит для вас больше, чем любовь?

Вопрос жестокий, как и сама юность.

— То, что вы называете тайной, Александр, это моя жизнь. Если она рассеется, я исчезну вместе с ней. Когда-нибудь я вам объясню.

Но после этого разговора Себастьян упрекнул себя за то, что оказал сыну меньше доверия, чем Соломону Бриджмену.

Чтобы осуществить один из своих честолюбивых планов, Себастьян замыслил небывалое представление. Большой торжественный ужин. Событие отметило бы его переход к другой роли, в которой он способен привлечь к себе гораздо больше внимания, причем не только высших кругов Вены, но и соседних дворов, благодаря присутствию иностранных послов, которые разнесут слухи о нем.