Сен-Жермен: Человек, не желавший умирать. Том 1. Маска из ниоткуда

— Это, ваша светлость, называется хаосом. Почему великие державы не могут брать пример с планет, которые мирно двигаются, каждая своим чередом, вокруг Солнца?

— Вы правы. Это необходимо осуществить, — заявил князь энергично. — Вы предусмотрели средства?

— Это станет возможно только в том случае, если все члены такого содружества согласятся следовать основным руководящим принципам. Ибо без согласия, ваша светлость, мы не достигнем ни единства, ни гармонии.

— Что же это за принципы?

— Первый — это почитание высшей силы, которая правит Вселенной. Той, что примиряет противоположности и превращает грубую глину в золото и квинтэссенцию жизни.

Лобковиц подумал и сказал:

— А если возразят, что довольно и христианской религии?

Себастьян покачал головой.

— Чтобы обеспечить мир, одних христианских добродетелей недостаточно, мы все этому свидетели. Разве не приходилось таким замечательным людям, как вы сами и маршал де Бель-Иль, сперва столкнуться на поле брани, прежде чем вместе сесть за один стол, как у меня в тот вечер? Именно подобный хаос и следует предотвратить.

— Вы не доверяете прозорливости государей?

— Она ненадежна, ваша светлость. И пример Карла Седьмого Баварского вполне это доказывает. Честолюбие побудило его требовать трон, который ему не принадлежал и удержать который за своим родом ему было бы нелегко. Два года спустя он умер — как обжора, не сумевший переварить проглоченное.

Лобковиц расхохотался.

— Господин граф, я воздаю честь трезвости вашего взгляда. Все совершенно так, как вы говорите. Карл Седьмой действительно был обжорой.

Он помолчал, потом спросил:

— А монархи? Будут ли они приняты в братство, которое вы описываете?

Себастьян наклонил голову, словно подыскивал слова; потом посмотрел своему гостю в глаза.

— Если им хватит смирения не оспаривать его принципы, то их присутствие даже желательно. Но подобное смирение редко встречается среди коронованных особ.

Лобковиц улыбнулся.

— Короли убеждены в том, — продолжил Себастьян, — что вселенная должна способствовать их славе, а не наоборот. Боюсь, что, если бы императрица Мария-Терезия и Фридрих Прусский вступили в такое общество, они потребовали бы изменить его принципы, едва ознакомившись с ними. И это сразу же свело бы на нет все наши усилия.

Князь задумался и налил себе еще шоколаду.

— Выходит, что это братство должно быть тайным.

— Если только тайна не отдает злоумышленностью или подстрекательством, — заметил Себастьян. — Скрытность вызывает интерес, а тайна — подозрительность.

— Верно, — согласился Лобковиц.

И, помолчав немного, спросил:

— Вы напишете эти положения?

— Пожалуйста, ваша светлость.

Третьим последствием того памятного вечера стало пришедшее три дня спустя приглашение на ужин от князя фон Хоэнберга. Осведомленный маршалом Лобковицем об их беседе с Сен-Жерменом, он с нетерпением ожидал рождения того, что Себастьян уже окрестил Обществом друзей.

За этим последовала еще дюжина событий того же рода. И через неделю Общество друзей действительно было учреждено — без малейшего устава или иного документа, обосновывающего его существование, если не считать декларации принципов, написанной Себастьяном.

«Разум, управляющий миром, несравнимо глубже разума самого глубокомысленного мудреца. Его законы — Порядок и Гармония через примирение противоречий. Возвышенным умам надлежит всегда сознавать это.

Возвышенные умы стараются действовать согласно внушению неизреченного Духа, то есть в согласии с теми его замыслами, которые проявляются в этом мире, а не потакая своим страстям, поскольку страсти преходящи и противны Гармонии.

Просвещенный ум знает, что только долговременная Сила основана на Гармонии и что Сила без любви всего лишь необузданность и в конечном счете слабость.

Всякая вещь в этом мире принадлежит одному из четырех Царств: Воде, Огню, Воздуху и Земле. Только человеческое существо сочетает в себе все четыре, и если оно не руководствуется духом Гармонии, то обречено Хаосу, от которого погибнет.

Ничто живое не может быть свободно от законов Великого разума и великих циклов природы, а непризнание этих высших ритмов или бунт против них также ведут лишь к Хаосу.

Свойство низкого ума — потворство страстям, свойство возвышенного ума — претворение их в божественную энергию.

Братство возвышенных умов подобно гармонии планет. Когда оно совершенно, оно руководит миром.

Тайны природы не следует разглашать, ибо, став достоянием низких умов, они послужили бы низменным целям».

Во время одного исключительного собрания, состоявшегося при закрытых дверях в библиотеке дворца на Херренгассе, Себастьян ее огласил. Пятнадцать членов — пятнадцатым был он сам — поклялись вести себя сообразно с этими восемью положениями, а если не смогут собраться, оповещать друг друга, когда кто-то из них столкнется с проблемой, противоречащей новой философии Общества друзей.

Себастьян рассказал об этом Банати.

— Выходит, вы основали ложу, — заметил сардинец.

— Но у нас нет ритуалов посвящения, как у масонов.

— Тем лучше, это привлекло бы внимание двора.

Как-то вечером за ужином Себастьян сообщил об этом Александру.