Сэндира. Потерянная песчинка

– Сэшани (вежливое обращение к девушке-женщине)! Вы разбиваете мне сердце! Неужели я опоздал? Скажите мне правду, скажите! Не томите мою захваченную вашими прелестными глазами в плен душу…

– Вы опоздали. – недовольно сморщив носик, когда этого незнакомцу показалось мало и он уже открыл рот, чтобы продолжить, Сэнди нашла взглядом хозяина кафе и с осуждением нахмурилась, что для достопочтимого Пыршанга оказалось достаточно и он тут же поторопился на помощь юной постоялице, уже вторую неделю снимающую у него освободившуюся дочкину комнатку на втором этаже.

Постоялица, не смотря на то, что у самого Пыршанга уже было три жены, ему очень нравилась. И нравом кротким, и личиком милым, да и заокеанскими кулинарными познаниями существенными, которыми она с удовольствием делилась с его любимыми женщинами. Нет, сам Пыршанг, уже уважаемый мужчина в возрасте, имеющий не только пятерых детей, но уже и троих внуков, прекрасно знал, кем является загадочная постоялица, ведь она открылась ему сразу, тем самым принеся в его дом бескрайнюю радость. Вадь само присутствие приветливого духа пустыни поблизости благословляло не только дом, оказавший ему гостеприимство, но и всех без исключения членов его семьи. И он уж точно не позволит высокопоставленным выскочкам испортить милой Сэнди настроение!

– Сэшай, не дело навязываться столь бессовестным образом. – степенным шагом приблизившись к дальнему столику, где любила по вечерам проводить время юная песчинка, хозяин достаточно весомым аргументом (животом) навис над молодым мужчиной. – Или не хватило вам воспитания отца, да заветов предков?

– Прошу прощения. – немного неестественно улыбнувшись, при этом с явным раздражением сверкнув глазами, на мгновение ставшими змеиными, мужчина поторопился встать и извиниться снова. – Лишь ваша неземная красота может стать оправданием моим словам и настойчивости, прелестная сэшани. Да будет счастлив ваш муж. А я… а я покину вас, ибо сердце мое разрывается от горя и безысходности.

Жуть какая!

Скептичным взглядом проводив мужчину до столика у самого выхода, где расположилась его компания, лишь после Сэнди поняла, что гостеприимный хозяин не отходит от её столика не просто так.

– Пыршанг-баши (обращение к старшему родственнику)? Что случилось?

– Пока ничего. – с шумным вздохом, предвещающим не самое приятное продолжение разговора, мужчина утроился на освободившийся стул. – Но вскоре может произойти. Заметила ли ты бусины в его волосах?

– Да.

– Все?

– Да. Он кто?

– Сефусс.

– Э? – не стесняясь своих пробелов в местных названиях племен, во множестве кочующих по пустыне и иногда заходящих в города, Сэнди неуверенно пожала плечиками. – И?

– Беспринципные они. Уж если понравилась, да заговорил – считай всё, решена твоя судьба.

– Даже с замужними???

– Некоторые даже с замужними. Уж больно коварны их методы, да принципы жизненные – больше всего лишь свою выгоду преследуют.

– Но это же подло! А как же заветы предков?

С отеческой улыбкой покачав головой, Пыршанг продолжил объяснение.

– Иными были их предки. Говорят, что у истоков племени именно духи пустыни стояли: сильные, смелые, вольные, но слишком уж к советам старших не прислушивающиеся. Вот и повелось, что и потомки тех бунтарей порой не только лишь на юных девушек засматриваются, а даже и на тех, чья судьба уже с мужем связана.

– Но есть же законы!

– Законы существуют для тех, кто пойман. А кто не пойман…

Тот не вор, это уж она знает.

– Спасибо за предупреждение, Пыршанг-баши. – благодарно улыбнувшись, девушка прикоснулась к руке добродушного главы семейства, к которому уже искренне привязалась. – Я буду ещё осторожнее, обещаю. – а взглянув в основной зал и улыбнувшись ещё шире, закончила: – А пока, пожалуй, я составлю компанию на кухне тетушкам, уж больно сегодня посетителей много. Не буду дразнить их больше, чем следует.

Нет, ну почему местные такие навязчивые???

Вот и сейчас, пока она шла всего каких-то десять метров от своего столика в направлении кухонных дверей, пять пар пронзительно голубых глаз проследили за каждым её шагом и лишь стоило ей скрыться за дверью, как многозначительно переглянулись, а самый молодой, да наглый (тот самый, что к ней подходил) ещё и ухмыльнулся. Сефусс нашел себе женщину.

Оставшийся вечер прошел мило и по-семейному. Сэндира помогала женщинам на кухне, с удовольствием слушая их рассказы о семье, детях и самых значимых традициях; женщины же не могли нарадоваться на прилежную и приветливую песчинку, у которой всё спорилось в руках; иногда забегающие ребятишки всё норовили засунуть свои любопытные носики в пышущую жаром печь, чей огонь с удовольствием поддерживала Янта, радующаяся переезду в жаркую сухую страну…

Как говорится, ничего не предвещало беды.