Сэндмен Слим

Я смотрю в глаза Касабяна и понимаю, что он не врет. Я подхожу к нему, и он впадает в совершеннейшую панику. Тогда я медленно вынимаю тлеющую сигарету из пепельницы и даю ему покурить. Он испытывает такое облегчение, что чуть ли не плачет.

Моя Элис умерла, и я теперь один.

– Расскажи про свой магазин, – говорю я. – Сколько здесь сотрудников?

– Четыре или пять. Студенты из колледжа. Приходят и уходят. Персонал обновляется каждую сессию и каникулы. Здесь только у Аллегры есть мозги.

– Кто это?

– Местная администраторша. Сам я не люблю работать с клиентами.

– Она управляет заведением, а ты сидишь здесь и пиратишь фильмы…

– Иначе нам не выжить. Ты же и сам по-любому проделывал грязные трюки в Аду.

– Ты понятия не имеешь, что такое Ад, – отвечаю я. – Во сколько открываешься? Или это делает Аллегра?

– В десять. Да, открывает она.

За дверью, ведущей на лестницу, видна кладовая. Я открываю ее, прикрыв лестничную дверь. Там почти пусто, за исключением нескольких металлических стеллажей по пояс. Я затаскиваю тело в дальнюю часть кладовой, затем приношу голову Касабяна и водружаю ее на полку одного из стеллажей.

– Я немного клаустрофоб, – говорит он.

Я осматриваю комнату. Нельзя оставлять дверь в кладовую открытой, поскольку сюда может кто-нибудь зайти. Здесь есть небольшая уборная, но вряд ли Касабян сможет воспользоваться ею утром. На нижней полке одного из стеллажей стоит маленький портативный телевизор. Я втыкаю вилку в розетку и включаю его, подвигав старомодной уголковой антенной. По телевизору показывают местные новости. Я ставлю его перед лицом Касабяна.

– Может, это облегчит твою боль.

Касабян хмурится.:

– Ты настоящий мудак, Джимми.

– Но ведь раньше я таким не был, правда? – Я наполовину прикрываю дверь кладовой и останавливаюсь. – Еще раз назовешь меня «Джимми», и я заколочу дверь гвоздями. Будешь жаловаться на клаустрофобию, сидя пятьдесят лет в темноте.

Затем захлопываю дверь и закрываю ее на ключ.

Потом сажусь на кровать, мучаясь от боли. Кажется, я страшно устал. Сегодня был богатый на события день. Я приземлился без ничего и тут же приобрел отличный новый пиджак и полные карманы денег. А теперь у меня есть где переночевать и умыться. Настоящее исполнение американской мечты!

Я распрямляю спину, и в этот момент ко мне приходит еще одно озарение: похоже, я теперь в видеобизнесе. Черт, если подумать, у меня теперь даже есть работа.

Мне хочется сходить смыть кровь, высыхающую на животе и груди, но когда я делаю попытку встать, боль в сломанных ребрах превышает болевой порог и убеждает меня подождать до утра. Я стягиваю с себя пиджак «Брэда Питта» и осторожно ложусь на спину. Как только голова касается подушки, я отключаюсь.

У Элис были короткие темные волосы и почти черные глаза. У основания длинной шеи – татуировка в виде шипов розы. Она отличалась стройностью, и от этого руки и ноги казались нереально длинными. Мы встречались три или четыре недели. Однажды ночью, когда мы лежали с ней в постели, она ни с того ни с сего выпалила:

– Я умею колдовать. Хочешь, покажу?

– Конечно, – ответил я.

И она выпрыгнула из постели в чем мать родила. Свет от свечей и уличных фонарей скользил по ее телу, оттеняя мышцы под мягкой кожей и заставляя татушки на руках, спине и груди двигаться, подобно танцорам в каком-то зловещем бальном танце.

Затем она подошла к туалетному столику, взяла карандаш для век и нарисовала им над верхней губой закрученные усы. После чего вернулась в постель со шляпой-цилиндром и колодой карт, надела на себя шляпу и уселась на меня поверх одеяла.

– Выбери карту, – сказала она.

Я взял одну. Бубновый валет.

– Теперь засовывай в колоду куда хочешь. Мне не показывай.

Она даже закрыла глаза и отвернулась для убедительности.

– Карта в колоде, чародейка, – сказал я.

Она провела над колодой рукой, пробормотала какую-то выдуманную магическую тарабарщину и распустила колоду веером по моему животу.

– Твоя? – спросила она, поднимая одну из карт.

Бубновый валет.

– Совершенно верно, – ответил я. – Обалдеть можно.

– Хочешь, покажу, как я это сделала?

– Колдовство?

Она переворачивает все карты, и я вижу, что в колоде пятьдесят два одинаковых бубновых валета.

– Это не настоящая магия, – говорю я.

– Я тебя одурачила.

– Мошенница! Ты отвлекла меня.

– Я обладаю способностью затуманивать мужские умы.

– Вот тут не поспоришь.

Она проскользнула под одеяло в шляпе и усах, и мы занялись любовью. Шляпа в процессе слетела, но усы продержались до утра.