Сэндвич с пеплом и фазаном

Но тем самым он привлек внимание прессы к женской академии мисс Бодикот. Заголовки шокируют. Председателя и его жену подвергают допросам. Наш совет попечителей в смятении. Работа, которую мы здесь делаем, серьезно скомпрометирована, если не погублена безвозвратно.

К счастью для нас, Скрупа не смогли заставить обнародовать его источники, но я подозреваю, что ты ничего не знаешь об этом, верно?

— Нет, мисс Фолторн, — подтвердила я.

— Если бы вы с Коллингсвуд не нарушили правила в первый же день твоего приезда, ничего бы этого не было.

Я не верила своим ушам! Эта женщина что, заявляет, что было бы лучше, если бы Франческа Рейнсмит осталась в камине навсегда и ее убийцу никогда бы не нашли?

— Ты должна понимать, что репутация превыше всего. Есть вещи, о которых во имя большего блага следует молчать, даже если они неправильные.

Большее благо? Разве такая штука существует? И даже если да, кому решать?

Не знать об этом — все равно что поклоняться богу, чье имя и место обитания — тайна.

— Я чувствую, что мы потерпели неудачу. Я потерпела неудачу, и ты тоже.

По моей спине пробежал холодок. В комнате сквозняк? Или дело в мисс Фолторн? Или моя простуда возвращается?

Я подавила чих. Мисс Фолторн ждала, пока я найду носовой платок.

— Мы делали для тебя все, что могли, но этого оказалось недостаточно. Ты снова и снова нарушала правила, словно они не имеют никакого значения. Мне нет нужды перечислять; ты знаешь, о чем речь.

Я повесила голову, потому что она была права.

— Поэтому, — произнесла она, растягивая слова, как люди делают, когда хотят нанести невидимый удар, — мы отсылаем тебя домой.

На секунду я онемела.

— Тебя будет сопровождать миссис Баннерман, получившая щедрые отпускные, чтобы компенсировать ее страдания. Я отправила телеграмму твоему отцу, и он тебя ждет.

Мой мозг завертелся, словно шатающийся волчок, утративший свою скорость.

Это что, очередное знаменитое наказание мисс Фолторн?

Мне никогда этого не узнать.

Но мысль — сама мысль! — о Букшоу уже рекой проливалась в мой разум и сердце, словно река, вышедшая из берегов.

— Благодарю вас, мисс Фолторн, — сказала я.

Эпилог

Я стояла на носу, ветер развевал мои волосы, морские брызги мочили лицо.

«Изгнана! — подумала я. — Снова изгнана!»

Может быть, я обречена, как Летучий Голландец, проводить вечность, плавая по морям в поисках спасения?

Я задала этот вопрос миссис Баннерман — в несколько более простой форме — накануне вечером в гостиной корабля.

— Господи боже мой! — сказала она. — Ты блестяще выдержала испытание. Ты это понимаешь?

— Я же НП, — возразила я. — Не преуспевшая. Отослана домой с позором, как Шарлотта Вениринг.

— Наоборот. — Она рассмеялась. — Твоя фотография будет висеть в галерее, как и портрет твоей матери. Ты станешь частью легенды.

— Но как же правила, — сказала я. — Как насчет нарушения правил? Мисс Фолторн сказала мне, что репутация превыше всего.

— Ах да, — отозвалась она, эта некогда судимая убийца, и задумчиво посмотрела на свой розовый мартини, помешав его. — Но она, вероятно, также говорила, что есть вещи, о которых во имя большего блага следует молчать, даже если они неправильные.

Я была вынуждена признать, что она права.

— Мне очень жаль, что вас арестовали, — сказала я. — Мне надо было заговорить раньше.

— Перестань! — отмахнулась она. — Ни слова об этом. Я говорила тебе, что время от времени помогаю полиции с расследованием. Двусмысленно, знаю, но больше ничего сказать не могу. Если тебе хочется кого-то пожалеть, пожалей лучше бедняжку Коллингсвуд. Это она помогала Франческе соорудить костюм, и, конечно же, она узнала красный носок. Меня заверили, что со временем она оправится, но парочка молитв ей не повредит.

И с этими словами она склонила голову, а вместе с ней и я.

Я остро сожалею, что не смогла использовать в деле ни спектрофотометр, ни электронный микроскоп: в конце концов дело свелось к старой доброй заурядной пробе Марша.

Может быть, в этом есть определенный урок.

В мисс Бодикот не было никаких прощаний. Никаких вечеринок, маленьких подарков. Я была там, а потом уехала. Для других девочек я буду просто еще одной из исчезнувших. Мое имя добавят к именам Уэнтворт, ле Маршан и Брейзеноуз.

Мой дух будут вызывать в темных комнатах во время сеансов с доской Уиджа, пугая маленьких девочек, недавно покинувших родной дом.

Я улыбнулась при мысли об этом и подняла лицо навстречу ветру.

Неожиданная волна плеснула холодной водой мне в лицо, но мне было все равно.

Где-то впереди на востоке лежит Англия. Где-то за горизонтом — Букшоу.

Благодарности

Каждый раз, покупая книгу, я обычно пролистываю ее до конца, чтобы прочитать имена тех, кто помогал. Вопреки привычному мнению, никакая книга не пишется в изоляции, и эта не исключение.

Мои редакторы, Билл Мэсси из «Орион Букс» в Лондоне, Кейт Мисиак из «Делакорт Букс» в Нью-Йорке и Кристин Кокрейн в «Даблдей Канада» были теми опорами, которые поддерживали этот мост из слов.

Мой агент Дениз Буковски всегда рядом: мой литературный ангел-хранитель.