СЕННААР. Книга 2. Развитой

– Побилась… Внутри много органов порвалось, а лицо без единой царапины. Адаська инструктора обложил… этими… матерными словами, как он умеет.

– Правильно сделал. Ты мне лучше про Марго расскажи.

– А что тут расскажешь, мама звонила, никто не отвечает. Давай ещё сметанки…

– Дайте телеграмму. Мотоцикл как?

– Поломан, живого места нет. Тракторист обещался вернуть деньги, если не посадят. У него двоюродный брат председатель колхоза. Ничего мы, Бронь, не сделаем против них. Сперва, когда Георгий Константинович приехал, лебезили, а теперь хамят, угрожают. Мол, у нас прокурор свояк. Бог с ними, Броня, нам бы вылечиться.

– Поправлюсь, ба, и Ритку верну. Она, когда была здесь, ничего толком не объяснила?

– Как же она объяснится, это невозможно, Броня.

– Понятно, ба, вопрос сложный. Только и я не дурак, теперь не средневековье, никто никого насильно не выдаёт, правда?

– Правда, Бронечка. Не волнуйся, доешь остаточки…

– Когда с меня гипс снимут?

– Если всё будет хорошо, то скоро… через полгода.

– Да ты что!

Травма позвоночника здоровья не прибавляет, оставалось надеяться на врачей, молодость и счастливый случай, авось пронесёт. В состоянии панцирной черепахи Бронислав лежал и страдал по потере невесты, можно сказать, почти жены. Растительный образ жизни разнообразился физиологическими факторами. В отличие от растений он явственно и ел, и гадил. В отличие от диких животных испражнялся не где придётся, а в подставленное бабушкой судно. Когда стал осознавать себя, было стыдно и неудобно, потом привык. Спина по-прежнему ныла не острой, не сильной, но постоянной болью. После приёма лекарств впадал в сон, со сна, с одурманенными мозгами лежал, не открывая глаз. Всё ему осточертело: и заботливая бабушка Броня и плачущая мать, и жизнерадостный брат Иван, и Адам… Впрочем, Адам, отослав тёщу с судном в туалет, втихаря, чтоб никто не видел, предложил отпить из горла… Первач был просто огненный, пока старуха вернулась, внук успел посмеяться над анекдотом, принять ещё глоток веселящего напитка и в совершенно пьяном виде уснуть. Много ли больному, обессиленному человеку надо? Операция «с горла» проходила незаметно для окружающих и медицинского персонала, но Адам заходил редко, да и не каждый раз удавалось нарушить больничный режим. К тому же ушлая ба Броня после визитов «подлого Адаськи» просекла специфический запах от спящего внука, и порой её никакими силами не вытуришь из палаты. Видимо, не отрицая алкоголь, как медикаментозный фактор, бабушка оставила за собой определение дозировки обезболивающего народного средства.

Тайное пьянство в больничной палате приносило удовольствие, но истинное наслаждение доставили книги, которые мама носила из городской библиотеки. Образ покинувшей его невесты постепенно растворялся в водах текущего времени. В душу закрадывалась обида. «Уж сколько недель я здесь лежу, а она только и всего, что зашла в дурацкой фате, чтоб сообщить о своём замужестве. Ну, хорошо, я как бы виноват в аварии, но это неповод для подобных демаршей. Могла бы поинтересоваться о моём здоровье, может, я стану инвалидом… Стоп, конечно, вот где собака зарыта! Кому нужен инвалид?.. Раскатал губу, детей собрался растить… Вот тебе, убогий, и Марголаны!..»

Глава 9.

ДУША

Решения ноябрьского пленума ЦК КПСС в жизнь! ЦК партии решительно осудил волюнтаризм и субъективизм в решении экономических проблем!

Семилетку за пять лет!

Выше знамёна социалистического соревнования и её новой формы – движения ударников и бригад коммунистического труда!

Одесский вещевой рынок или, как его назвали в народе, «Толчок» перенесли на новое место, в степь за «Второй заставой», напротив Суперфосфатного завода. Туда по воскресеньям с Греческой площади ходил перегруженный троллейбус номер двенадцать. Народу набивалось невообразимо много. Молодые и отчаянные ехали снаружи, повиснув на лестнице, используемой для обслуживания токосъёмников. Самые храбрые сидели на крыше машины, под градом искр, сыпавшихся с контакторов. Водители, воспринимая действия нарушителей, как разбушевавшуюся стихию, не делали ощутимых попыток пресечь незаконный проезд. Покричав в микрофон требования правил перевозки пассажиров, так, для отвода глаз и собственного оправдания, в случае несчастного происшествия, водитель отправлялся в сторону «Тучи». «Тучей» «Толчок» называли молодые фарцовщики. Брониславу повезло, шалая толпа буквально внесла его в салон и припечатала к сиденью, расположенном над задним колесом. Тем же вихрем толпы на соседнее место вынесло Софью Павловну. Несостоявшаяся тёща, нежданно обретя уютное местечко, довольно огляделась и наткнулась на неприязненный взгляд Бронислава.

– Что, Софья Павловна, и тут вы устроились лучше всех?