Сенная площадь

Комнату свою Антонина, конечно, вылизала, себе купила новое платье цвета морской волны и приталенное. Это ведь еще надо найти - пятьдесят второй размер и по фигуре, у нас на полных шьют, как на старух, мешки, а не платья, даже обидно.

Тридцать первого сбегала к знакомой парикмахерше, сразу после гимна. Зато первого к часу дня была уже готова - платье, как влитое, на груди кулон, колготки, правда, порвала, когда натягивала, потому что импортные. У заграничных баб не ноги, а палки, а у нас ноги фигуральные, вот и тесно. Ну да ничего, подняла петлю, сойдет.

Потом накрыла на стол. Скромненько, не очень, чтобы очень, потому что не покупать она мужика собирается за какую-то ветчину или икру. Поставила огурчики соленые, шпроты, "еврейский" салат (Роза Львовна научила: творог, чеснок мелко порубить, зелень - можно укроп, можно петрушку) ну и там сыр, колбасы "Советской" твердокопченой триста грамм, у себя в магазине выпросила. Сволочи все же Катька с Валентиной, как надо что из бакалеи, так "Тося" да "Тося", и она им конечно все оставляет, а у них вечно по сто раз проси, унижайся...

Короче говоря, стол получился не то, что богатый, но приличный. А водки, как просил, купила пол-литра. И хватит. Это с Полиной они пускай пьянствуют, Тоня не Полина, что раньше было, то прошло. и вспоминать нечего.

В холодильнике, конечно, была еще "маленькая" и две бутылки пива на запас, но это - как получится.

Анатолий пришел точно в два. Снял в передней пальто, и Антонина даже обалдела, никогда таким его не видела. Костюм цвет беж, галстук весь переливается, волосы курчавые, а она уж забыть оказывается, успела, какие у него красивые волосы.

Пошли в комнату. Антонина говорит:

- Ну, ты даешь. Прямо, как из загранки.

А он хохочет:

- Это ты прямо в точку, костюм у меня импортный, маде ин Поланд. Ну, что видела костюмчик? Больше не увидишь.

Снимает пиджак, вешает на стул, галстук туда же, и - за брюки. Антонина села на оттоманку и молчит, что говорить, не знает. Он брюки снял, хохочет, как чокнутый:

- Чего рот раззявила, деревня? Надо быть современной женщиной, к тебе не кто-нибудь, а любовник пришел. Раздевайся.

Антонина встала и опять стоит, молчит. С одной стороны, конечно, приятно, что он считает ее за современную женщину и не просто выпить пришел, но с другой стороны, у них, может это и принято, а у нас не привыкли еще.

А он стоит, в чем мать родила, одни носки оставил с полуботинками, и ухмыляется.

- Ну чего? Раздевайся да побыстрее!

Антонина смотрит - он берет со стола бутылку, наливает ей стопку, себе стопку, и говорит:

- Пей, давай, тогда, может, смелее станешь, а то как все равно дурочка. Французские кинофильмы смотрела?

Не ругаться же с ним, не для того пол-года ждала. Антонина взяла стопку, выпила. Ладно. Французская жизнь, так французская, хорошо хоть сорочку новую надела, нейлоновую. Сняла свое платье морской волны, а он: все снимай, тут тебе не ателье мод и не поликлиника. А сам еще наливает. Антонина хотела погасить лампочку, а он: еще чего? Дикость, - говорит, или может, ты у нас с браком? Не помню, чего у тебя там не хватает, вроде, всего полно и все на месте. Ну, что с ним поделаешь, - шутник!

В общем, она разделась, стоит, а что дальше - не знает.

Но Анатолий на кровать даже не посмотрел, сел к столу, ну, и она напротив, живот скатертью прикрыла. Холодно все же. А Толька:

- Чего прячешься? Тело женщины, это, во-первых, красиво. В Русском музее была? И ты интересная, как Венера. А, я - смеется, - как этот... Ганнибал.

Может, со стыда или от волнения, а может потому, что со вчерашнего дня крошки во рту не было, Антонина сразу опьянела. И стало ей плевать, что сидит тут, как дура, голая, и что тело-то, уж не то, и что окна так и свищет. Весело ей сделалось и хорошо, потому что вот он, Анатолий, пришел все-таки, сам пришел, сидит, точно фон-барон, а на плечах веснушки, как у маленького...

- Толик, тебе не холодно? Я платок принесу.

- Иди ты с платком! Налей лучше! А потом погреемся.

...а плечи-то широкие, красивый до чего! Ну, прямо в точности Ганнибал или какой-нибудь Юлий Цезарь.

По-французски - так уж пускай на всю катушку! Антонина встала, прошла на каблучках через всю комнату и включила телевизор. Как раз показывали концерт артистов эстрады. И, черт с ним! - достала из холодильника "маленькую" и пиво.

Еще выпили, за любовь. Антонина чувствует - опьянела, закусить надо, а не лезет кусок в горло да и все. А тут еще Майя Кристалинская как запоет: "Я давно уж не катаюсь, только саночки вожу", ничего, вроде, особенного, а у Антонины слезы.

- Толечка, миленький, я для тебя, что хочешь сделаю! Что скажешь, то и сделаю!

- Да не могу я с тобой расписаться, Тонька, пойми ты это, чудачка!

- Не надо мне. Зачем? Я и так для тебя - что хочешь... Я бы и стирала, и обшила, а денег - на что мне деньги, я сама зарабатываю, я бы у тебя зарплату не брала... и какой хочешь, можешь приходить, хоть и пьяный, хоть какой...

- Кончай реветь. Ты - баба хорошая, лучше Польки. Но расписываться это нет.