Сеньор Кон-Тики

В девятом классе мысли Тура о контрасте между природой и цивилизацией начали складываться в мировоззрение. Он постоянно говорил о «возврате к природе». Мозг современных людей набивается до отказа не столько собственными наблюдениями, сколько тем, что преподносят книги, газеты, журналы, радио и кино. А в итоге — перегрузка мозга и ограниченная способность к восприятию. Человек нецивилизованного мира нагружает мозг только повседневными наблюдениями, познает лишь то, что черпает из собственного опыта и устных преданий. Поэтому ум такого человека всегда остер и открыт для нового, его инстинкты не приглушены, все чувства в нем живы.

Конечно, проблема эта сложная и многогранная. Чтобы понять недостатки и пороки цивилизации, их нужно видеть со стороны. Члены нашего общества сами не могут судить, хорошо или плохо то, что ими создано, для этого надо иметь, с чем сравнивать. Цивилизация все равно, что полный дом людей, которые никогда не выходили за дверь. Никто из них даже не знает, как выглядит дом, в котором они живут. Кто-то должен решиться и выйти из дома, чтобы рассказать другим, каков он. Кто-то должен быть первым.

Впервые я заметил в Туре нерешительность, когда он говорил о своих планах на будущее. Может быть, он и не остановится на естествознании. Может быть, ему суждено выйти за дверь и увидеть то, чего никто не видел.

Чем старше становился Тур, тем яснее ему было, что между родителями происходит что-то неладное. Отец все реже показывался дома и наконец вовсе уехал из Ларвика. Было сказано, что он едет отдыхать в Устаусет, но на самом деле вышло иначе. Пока госпожа Алисон жила в старом доме, он туда больше не возвращался. Без ведома Тура родители договорились разойтись. Оба старались держать это в тайне, и до юридического развода не дошло, они щадили сына. Конечно, Тур был огорчен, но все развивалось так медленно, так постепенно, что этот исход не оказался для него ударом. И ведь он привык, что отец все время разъезжает. Поняв, что отец уже не вернется, Тур старался использовать каждую возможность, чтобы повидаться с ним.

В год окончания Туром школы в комнатах дома было тихо, грустно и тоскливо. Но как раз этот год был богат яркими и интересными событиями, которые помогли Туру справиться с одиночеством и грустью. Все мы независимо от успеваемости предвкушали праздник окончания школы, эту пору короткого, но бурного цветения, когда мы превратимся в красные цветы в довольно бесцветном городе. Нам предстояла куча дел. Надо было подготовить выпускную газету, поставить школьное ревю. Как всегда в таких случаях, Главная тяжесть легла на плечи нескольких энтузиастов. Среди них были Тур и я, и, конечно, это отразилось на нашем аттестате. Весь учебный год мы во сне и наяву, за столом и в классе думали и говорили только о ревю. Чуть не каждый день собирались на важные совещания и я почти все вечера проводил в комнате Тура, уютной «берлоге» со светлой мебелью, рядом с которой выделялась ярко-красная обивка кушетки. В этой комнате я — самый длинный в классе — под влиянием временного умопомрачения поддался на уговоры исполнить «Умирающего лебедя». И здесь же Тур однажды вечером поборол свою робость и предложил сыграть главную роль — роль знаменитого профессора Пикара, возносящегося к небесам в пивной бочке, в пьеске, которую написал он сам. Тур на подмостках! Тур перед тысячами глаз! Невероятно.

Отзывы на ревю были блестящие. Никогда еще городские газеты не употребляли таких эпитетов. Для нас, выпускников, было сенсацией то, что Тур выступил и проявил несомненные способности в амплуа комика. Мы знали, чего ему это стоило. Но для самого Тура эта победа была куда важнее, чем мы тогда подозревали. Для него это было испытанием, после которого он стал другим человеком. Застенчивость его не покинула, но отныне он не так сторонился людей и прочно вошел в нашу компанию.

В ту весну мы все вместе выезжали на праздники выпускников в соседние города. И заметили, что Тур чувствует себя куда свободнее, чем прежде. Он дольше всех гулял по ночам, иногда до рассвета. Девушки начали поглядывать на него. На вечерах не раз случалось, что какая-нибудь девушка выбирала Тура себе в кавалеры и давала ему понять, что если он мужчина, то должен ее проводить домой после танцев. Конечно Тур был мужчиной, но он всегда изыскивал способ призвать меня на помощь, так как боялся превратиться в соляный столб, оставшись наедине с девушкой. Хотелось бы знать, сколько почтенных дам, теперь уже достигших опасного возраста, поминают недобрым словом мою бестактность. Я честно выполнял долг дружбы, ни на шаг не отставал от Тура и прикидывался дурачком, когда мы проходили мимо моего дома и девушка справлялась:

— Постой, Арнольд, разве ты не тут живешь?