Сеньор Робинзон

А корабли в море остались в зоне прямой видимости, друг против друга. И тут в один голос вырвались возгласы у Оли (а великолепный блондин, руководивший смелой операцией спасения, был именно он), и у бывшего капитана «Розалинды»:

— Это она!

Только эльф имел в виду коварную женщину, подтибрившую его толстовку, а капитан «Розалинды» имел в виду сой корабль. Они переглянулись, и без слов заняли позиции. Оли успел прокричать:

— Бабу-капитана не трогать! Она моя!

Никто в общем-то и не собирался в этом с ним спорить.

А потом во всю мощь своей эльфийской глотки Олениель заорал:

— На абордаж!

И тут началось нечто невообразимое. Дымный ад. Оскаленные бородатые рожи, кошмарные ножи, пистолеты, пушки… Все как лучших блокбастерах Голливуда про пиратов Карибского моря.

Однако все закончилось на удивление быстро. Потому что четверка офисных джентльменов, решивших отдохнуть на пиратском судне, вовсе не собиралась погибнуть тут смертью храбрых даже понарошку. Так что, сопротивление оказывала только мадам Самохина. Но и та была вынуждена сдаться на милость…

Что? Это вот тот вот блондинчик — аполлон? Это у него она увела лодку и оставила куковать на необитаемом острове? Это вот он и есть тот невообразимо прекрасный, грозный, словно отлитый из стали пират, которому она вынуждена была отдать свою саблю…?

Пока Юля переваривала и осмысливала очевидное, успели освободить пленного султана Кемаля из трюма. А тот, увидев Оли и знакомые лица своей команды, кинулся целовать палубу родного «Исфагана» и громко благодарить Бога. На его вопли из своих кают повыскакивал в полном вооружении султанский гарем, спасать своего повелителя.

О, какие большие рты открылись у пиратской команды, когда их взорам предстали прекрасные девы в полупрозрачных шароварах и вуалях, но зато с кривыми ятаганами в обеих руках. А кое у кого и кинжал в зубах!

Больше всех, конечно, была поражена Юля. Особенно, когда аполлонистый блондинчик обратился к девам — истребительницам, убеждая их опустить оружие и не трогать неразумных.

— И ведь совершенно явно, что его и этих шмар в шароварах связывает нечто гораздо большее, чем деловые отношения! — прошипела она, — Нет, ты только посмотри…

А Оли подошел к одной из них, прижимавшей к себе султана, словно няня перепуганного младенца, и на ухо произнес странную фразу:

— Забетта, наша договоренность остается в силе? Учти, может получиться небольшой недолет во времени, и вы нас не будете помнить, все произойдет, как в первый раз.

Забетта хищно сверкнула глазами, потом передала Кемаля, сомлевшего от счастья Лейле, и торжественно кивнула:

— Железно.

Тогда Оли шепотом обратился к султану Кемалю:

— Ну что? Как вам понравился отдых от своего гарема?

— О…!!! Но больше всего мне понравилось возвращение!

А после обратился к Юле:

— Толстовку можешь оставить себе, — отвернулся и ушел.

А та, которую звали Забеттой посмотрела на нее с жалостью, потом перевела взгляд на удалявшегося эльфа и сказала:

— Самая лучшая добыча, это собственный мужчина. Тем более такой, как Оли. И уж поверь, я бы на твоем месте не стала терять время на всякие там корабли. Впрочем, глупость не лечится, а ты все равно не в его вкусе.

Потом они все удалились, эти полуголые дамочки, и султана своего увели. Утешать. А Юля и четверо офисных пиратов — ренегатов из ее команды остались один на один с настоящей пиратской командой. Капитан «Розалинды», почувствовав палубу родного судна, расслабился и проявил великодушие, он просто пригласил Юлю и четверых джентльменов прогуляться по доске.

— Женщина на корабле не к добру, леди, — так и сказал, галантно указывая в сторону того самого острова.

Можно было лопнуть от злости, можно было строить планы мести или умолять о милости…

Но в этот момент отпуск с бонусным туром закончился. И команда турфирмы, предоставившая им этот тур, выловила сначала четырех джентльменов, а потом и Юлию Самохину, и через секунду они уже счастливо оказались в разных офисах «Угла». А вслед за ними забрали и Оли. Трудно сказать, насколько положительными были эмоции у Юлии и у четверки офисных пиратов, но Олениель доволен был чрезвычайно.

Эпилог.

Для товарища прапорщика Петра Фурсенко месяц пролетел незаметно. Служба, дела, дела, служба…

Вечером в его квартире раздался звонок.

— И кого там несет на ночь глядя? — бормотал он, зевая.

Открыл входную дверь, и… честно говоря, чуть не обалдел. На пороге, сияя как начищенная медная бляха на дембельском ремне, стоял Олениель. Совершенно неузнаваемый, какой-то… Блин… Потрясный какой-то…

Петр Сергеевич взял себя в руки и проговорил:

— Привет Оли, проходи.

— Спасибо друг.

Надо же… И голос изменился…

— Ну что? Понравился отпуск? — решил поинтересоваться прапорщик, расставляя на столе посуду.

— О…!!! Было замечательно!

— Да… И каковы дальнейшие планы? — спросил Петр Сергеевич осторожно.