Сенсация по заказу

Ну и жук этот Навоша, подумал Турецкий. И кажется, дни его во власти сочтены. Впрочем, времена такие, что все вдруг переворачивается с ног на голову. Прогнозы делать глупо. Турецкий вспомнил, как Меркулов сказал про генерального, которого только-только утвердили в должности: «Политик не должен быть слишком умен. Очень умный политик видит, что большая часть стоящих перед ним задач совершенно неразрешима». Посмотрим, что же представляет из себя господин Навоша как политик регионального масштаба.

Александр Борисович позвонил Меркулову и предупредил, что собирается «сделать шаг в местные властные структуры». Меркулов обреченно спросил: все ли он продумал и представляет ли последствия? Турецкий на оба вопроса ответил отрицательно, но добавил, что на это уже и времени нет. Так что пусть шеф ждет следующего звонка, когда понадобится присылать московских ментов, потому что с местными договориться вряд ли возможно. Мэр в этом городишке — царь и бог.

— Лучше я их пришлю заранее, — вздохнул Меркулов. — Грязнова подключу, оформим как антикоррупционную акцию.

— Такая и есть, — весело сказал Турецкий и закончил разговор.

Григорий Михайлович Навоша не поднялся ему навстречу, но взглядом показал на стул. Тогда Турецкий тоже молча достал свое удостоверение. Тут мэру пришлось заговорить:

— Нет нужды. Я знаю, кто вы, откуда и зачем здесь.

Лицо Навоши носило выражение суровой простоты, его только портил огромный нос, который Турецкий сразу про себя назвал рубильником. Мало того что огромный, так еще и явно сломанный в кулачном поединке. Впрочем, тому, вероятно, было уже много лет.

— Завидую вашей осведомленности, — любезно сказал Турецкий.

— Кто предупрежден, тот вооружен, — совсем не любезно сказал Навоша.

— Слышал такое выражение. Только по моему скромному опыту, пословицы обычно врут. Так зачем же я здесь, Григорий Михайлович?

— Копать под меня собрались. Эта сволочь Левшин все-таки добился своего, да? Но имейте в виду, так просто я не сдамся.

Турецкий непроизвольно помотал головой. Что это значит? Морочит голову мэр?

— А что вы сделаете? — непроизвольно спросил Турецкий.

— Найду способ остаться в седле, — туманно пообещал мэр.

— На благо родному городу, — закончил за него Турецкий.

— Иронизируете?

— Зачем? Я тут по-другому поводу. Расследую обстоятельства гибели профессора Белова. Его ведь убили. Вы в курсе? — Турецкий внимательно наблюдал реакцию мэра. Мимической реакции вообще не было (может быть, нос все заслонял?), но Навоша быстро спросил:

— Кто?

— Вот я и ищу.

— В моем кабинете?

— Не так быстро, — успокоил Турецкий. — В деле много туманных обстоятельств.

— Так, я не понял! — Он ткнул себя в грудь: — Мэр тут при чем?!

— Белов в письме своему другу указал, что на него давят и требуют что-то. И давит администрация города.

— Что за бред?!

— Что слышали.

— Да я с ним в теннис играл!

— Это я знаю. Ну и что? Это ничего не доказывает. Даже напротив. Вас с ним видели на корте за день до гибели. Вы громко разговаривали, размахивали руками, кричали на него.

Навоша насупился:

— Кто видел? Кто это говорит?

Турецкий хорошо знал, что на самом деле во время общения нужно обращать больше внимания на язык тела, нежели на мимику. Анализ языка тела происходит на бессознательном уровне, в то время как внимание обычно фокусируется на лице собеседника. А вот в случае, если движение человека и его выражение лица не соответствуют, это уже тревожный сигнал. При страхе тело как бы принимает «оборонительную позицию», ноги поставлены чуть-чуть мысками друг к другу, а плечи слегка отведены назад. В гневе же наоборот — грудь и плечи выдаются вперед, а руки очень часто опираются на обе стороны туловища.

Но у Навоши ничего нельзя было понять! Гневу его поза не соответствовала, страху — еще менее. Он встал из-за стола, руки засунул в карманы брюк, которые теперь оттопыривались из-за огромных кулачищ.

— Кто это говорит? — повторил он.

— Ваш тренер по теннису. Аскольдов.

— Да я всегда так разговариваю! Может, мы поспорили, попал мяч в корт или нет!

— На меня-то орать не надо, — посоветовал Турецкий. — Вы говорили с Беловым явно не на спортивную тему. Речь шла о деньгах и о его Лаборатории. Ас-кольдов слышал, что вы были просто взбешены. От проигрыша тренировочной игры так не расстраиваются.

Лицо у Навоши стало одновременно напряженным и задумчивым. Похоже было, что он решает какую-то сложную дилемму.

— Или вы мне сейчас все расскажете сами, или я вас арестую и отвезу в Москву. Такие полномочия у меня есть.

Навоша вскочил на ноги настолько взбешенный, что Турецкий готов был к тому, что он на него набросится. Но Навоша вдруг выбежал из кабинета.

Побег?! — мелькнула у Турецкого нелепая мысль. Нелепая-то нелепая, но… Турецкий поднялся на ноги.

И тут же из приемной раздалось:

— Найди мне бумаги о реприватизации особняка Капустина! Живо!

— Григорий Михайлович, да как я их сейчас найду?! — пропищала секретарша.

— Как хочешь! — загремел Навоша и вернулся в кабинет. — Будем ждать. Никуда вас не отпущу, пока не покажу. Считайте — под арестом.