Сенсация Ричарда Эшли

Елена подняла голову и осторожно повернулась к нему. По ее лицу катились слезы. Исчезла холеная красавица, встретившаяся ему в отеле «Каравино». Круг замкнулся, и она вновь стала крестьянской девушкой с разбитым сердцем, одинокой и затерянной в огромном безразличном мире. Она не нашла в себе сил, чтобы убежать, И лишь смотрела на него, как загнанный в угол зверек. А Эшли ободряюще улыбнулся.

— Я знаю, что случилось с тобой Елена, и жалею тебя. Я знаю, какую он уготовил тебе участь, и еще больше жалею тебя. Я знаю, что тебе лгали, и знаю почему. Тебе сказали, что я убил твоего брата. Не я, но другие схватили его и бросили под колеса моего автомобиля. Тебе сказали, что я лгун и обманщик. Но лгали-то те, кто говорил с тобой. Дай мне пару минут здесь, сейчас, и я скажу тебе правду, чтобы ты рассудила нас. Я пытаюсь тебе помочь. Не надо бояться. Если ты хочешь уйти, я не стану тебя задерживать. Если ты сядешь и поговоришь со мной, я не трону тебя и даже не подойду к тебе. Клянусь у ног мадонны.

Он наблюдал, как напряглась Елена, когда до нее дошел смысл слов. Пустые до того глаза зажглись враждебностью, уступившей место страху, любопытству, слабой, слабой надежде. И вот она встала, отряхнула колени, полезла в карман за носовым платком.

Эшли улыбнулся и бросил ей свой.

— Возьмите! Он больше.

Платок не долетел до ее рук и упал на землю. Если она подберет его, я победил, подумал Эшли. Если нет… Елена взглянула на платок. На журналиста. Затем наклонилась, подняла платок и начала вытирать слезы. Потом подошла и села рядом с Эшли.

— А теперь расскажите мне все. — Ее лицо напоминало деревянную маску.

И Эшли рассказал. О давней любви к Козиме, о расследовании махинаций Орнаньи, поездке в горы, фатальном для Гарофано несчастном случае, разговорах с Орнаньей и капитаном Гранфорте. Умолчал он лишь о договоренности с Таллио.

— Теперь вы мне верите? — закончив, спросил он.

— Да, — безжизненным голосом ответила Елена.

— Вы понимаете, что мы должны помогать друг другу?

— Да.

— Я готов вам помочь. А вы?

Елена взглянула на него, и он увидел, что в ее глазах вспыхнул мрачный огонь. Она стала другой женщиной, снедаемой ревностью, а ее любовь обратилась жгучей ненавистью к человеку, который сначала соблазнил ее, а затем выставил на всеобщее посмешище.

— Я вам помогу. Я помогу вам уничтожить его.

Затем без всякого перехода она закрыла лицо руками и вновь зарыдала. Эшли беспомощно гладил ее по плечу, пытаясь успокоить. А она прижалась к нему, как жмется ребенок к родительской груди.

Когда Карло Карризи зашел в беседку, он застал свою дочь в объятиях Эшли. Глаза старика горели холодным гневом. В одной руке он держал нож с коротким лезвием, в другой — букетик цветов, которые он только что резал, чтобы поставить перед мадонной. Елена вырвалась из рук Эшли и в ужасе смотрела на отца.

Пристально наблюдал за ним и журналист, чтобы предотвратить внезапный удар ножом.

— Ты, дитя, возвращайся домой, — прервал молчание Карло.

Елена поднялась, бочком обошла отца и вихрем умчалась по тропинке, вьющейся меж апельсиновых деревьев. А Карло Карризи повернулся на каблуках и подошел к статуе. Неторопливо вынул он из вазы засохшие цветы, наполнил ее водой, поставил свежие. Из-за статуи он достал бутылку масла, залил лампадку, зажег ее, перекрестился и долго стоял, сложив руки, в молчаливой молитве.

Эшли, как зачарованный наблюдал за ним. Когда старик помолился, он подошел и спросил: «О чем вы молились, Карло?» Вопрос удивил мажордома. Он заговорил не сразу.

— Когда старый герцог умер, синьор, — взгляд его черных глаз уперся в лицо Эшли, — он поручил мне сына. Он заставил поклясться, что я буду заботиться о нем, как о собственном ребенке. Я делал все, что в моих силах. Но теперь я стар, и силы эти на исходе. Поэтому… я молился за него… за честь его дома.

— Это добрая молитва, старик, — кивнул Эшли.

— Кроме того, — продолжал Карло, — я молился за синьору, жену моего господина. Я молился, чтобы мадонна дала ей здоровья… и мудрости. Я молился, чтобы вы поскорее уехали отсюда и оставили нас с миром. Я молился за свою дочь, чтобы она сохраняла невинность души для бога, а тела — для мужчины, который женится на ней.

— Не следовало ли вам обратиться к мадонне с другой молитвой?

— Какой?

— За упокой души вашего сына, убитого вашим господином?

— У меня нет сына, синьор.

Эшли вовремя заметил поднимающийся нож, острие которого смотрело ему в живот. Он успел перехватить запястье руки старика, вывернуть руку, оттолкнуть его от себя. Нож отлетел в сторону. Карло, падая, задел пьедестал, цветы рассыпались, масло пролилось на миниатюрные ножки мадонны.

— Ты дурак, старик, — покачал головой Эшли. — Твой господин прохвост, а твоей дочери уже нечего терять. И никто не поблагодарил бы тебя за то, что ты хотел сделать.