Сэнсэй II

Природа успокоилась. Однако никто из нас не шевельнулся с места, видимо сильно потрясённые пережитым явлением. Луна освещала своим жутким, холодным светом тот творящийся на побережье хаос, что оставила после себя стихия. И в этой казавшейся нам совершенно нереальной тишине неожиданно раздался голос Сэнсэя.

– Неплохо бы костёрчик развести, согреться…

Такие простые житейские слова выбили нас из состояния ступора. Все с удивлением обернулись к Сэнсэю. А он, сняв свою промокшую до нитки рубашку, стал выкручивать её, выжимая струйки морской воды.

– Я говорю, неплохо бы костёрчик развести да трошки просохнуть, – повторил Сэнсэй, заметив наши изумлённые лица.

Эта фраза, что называется, окончательно привела нас в чувство. Старшие ребята молча зашевелились, отыскали в уцелевших палатках фонарики и разбрелись по берегу в поисках сухих дров, поскольку всё, что мы запасли, либо сгорело, либо было мокрым. Оставшаяся компания столпилась около Сэнсэя, словно это являлось самым безопасным местом на всём побережье.

– Может не надо костёрчик? – осторожно высказал своё мнение Николай Андреевич. – Может, безопаснее переехать в город? Явно на море где-то грозовой фронт и это были первые порывы. Не исключено, что они повторятся.

На что Сэнсэй добродушно ответил:

– Расслабься, доктор. Сейчас чайку вскипятим, просохнем маленько. А там и видно будет.

– Ну, как знаешь, – с нотками сомнения в голосе проговорил Николай Андреевич.

Вскоре наши мокрые вещи уже были развешаны на верёвках наспех укреплённых палаток. А мы, переодевшись в сухую одежду, сидели на новом месте, подальше от моря, греясь у костра и ожидая, когда закипит чайник. Как ни странно, но вопреки обстоятельствам, настроение у меня было просто отличным. Словно открылось второе дыхание, снизошло какое-то вдохновение, благодаря которому душа просто пела, так было хорошо и спокойно.

Как только вода закипела в чайнике, мы с Татьяной заварили ароматный чай из душицы и мелиссы. Вытащили по настоянию доктора из наших съестных уцелевших припасов липовый мёд для профилактики простуды. И соорудили небольшой ужин с этим угощением, вернее будет сказать «ночник-пикник».

Когда первые капли благодатного чая стали растекаться по организму, распространяя своё тепло, Николай Андреевич, уже расслабившись, проговорил:

– Вот это ураган был! Вот это стихия! Надо же, насколько интересна психология человека в экстремальных ситуациях. Всё-таки одно дело теория, а другое – практика, да ещё собственная.

– Да уж, – усмехнулся Сэнсэй. – Рассуждать – не действовать.

– И главное, как быстро меняются ценности человека, – возбуждённо продолжал психотерапевт. – Когда усматриваешь малейший шанс спасти себя и других, единственной ценностью становится жизнь. Но в последние минуты, как только опасность стала неотвратимой… странно, теряется ценность жизни, ценность этого тела! А внутри… поразительно… ясность и полный покой, какое-то необыкновенное, удивительное чувство расширения сознания…

Сэнсэй довольно улыбнулся и прервал рассказ Николая Андреевича на самом интересном для меня месте. Оказывается, не только я испытывала подобные несовместимые с экстремальной обстановкой ощущения.

– Доктор, оставь в покое самоанализ. Пусть душа насытится этим мгновением «здесь и сейчас».

Николай Андреевич внимательно посмотрел на него и с улыбкой кивнул, точно поняв то, что вслух не было произнесено.

Некоторое время мы сидели молча, растягивая удовольствие от кружки горячего чая. Я по-прежнему испытывала какое-то необъяснимое внутреннее наслаждение этой тишиной. Поистине, это потрясающее ощущение «райского» покоя начинаешь по-настоящему ценить после того как побываешь в самом «пекле». По мере того как народ возвращался в привычное русло своего сознания, начала возобновляться и прерванная дискуссия.

– Нет, ну надо же, такая буря, такой кошмар! – вместе со всеми не мог успокоиться Виктор.

И тут Сэнсэй как бы между прочим проговорил, мирно попивая чай:

– Это была всего лишь капля воды.

Данные слова дошли до народа не сразу.

Первыми «прозрели», ошеломленно посмотрев на Сэнсэя, Николай Андреевич и Володя. Чуть позже дошло и до остальных.

– То есть как… капля? – недоумённо переспросил Виктор. – Я правильно понял, та самая капля в кружке воды, про которую спорил Женька?

Сэнсэй довольно кивнул. А Женька в это время чуть не поперхнулся чаем, вытаращив глаза на Сэнсэя, пытаясь на ходу сообразить, шутит он или нет.

– Это провокация, я протестую! – на всякий случай в шутку завозмущался Хохмас Неверующий, когда добрая часть нашей компании посмотрела на него отнюдь не двусмысленным взглядом. – Это просто было совпадение, ураган совершенно случайно налетел…

– Случайно? – усмехнулся Сэнсэй, приподняв в удивлении брови. – Я могу повторить.

– Не надо, не надо! – опередил слова Женьки Стае. – Сиди, Сэнсэй, я сам его убью.

И с этими словами он навалился на Женьку, в шутку схватив его за горло, и стал трясти. Женька комично забарахтался и, зацепив рукой лежавшую рядом белую салфетку, стал размахивать ею как флагом примирения.

– Всё, всё! Сдаюсь! Верю, верю…