Сент-Ив

— Как же, как же, — хором ответили эти простаки. — Чего уж там, все верно, справедливей не придумаешь. Сымайте сюртук, мистер!

Итак, общественное мнение казалось теперь отнюдь не на стороне стража закона, чаша весов быстро склонялась в нашу пользу, и я, ободренный, решил гнуть свою линию. Майор уже расплачивался по счету с хозяином, который, видно, был вполне равнодушен к нашему спору, а с черного хода, бледный, встревоженный, заглядывал в кухню Кинг и делал нам знаки, что пора уносить ноги.

— Ого! — промолвил мой противник, — хитрая же вы лиса. Но меня вы не проведете, я вижу вас насквозь. Да-да, насквозь. Вы хотите запутать след, а?

— Быть может, я и прозрачен, сэр, — отвечал я, — но ежели вы соблаговолите подняться, вы убедитесь, что, невзирая на это, кулаки у меня достаточно увесистые.

— А я вовсе и не выражал в том ни малейшего сомнения, как вы, надо полагать, заметили, — возразил он. — Эй вы, простофили, — продолжал он, обращаясь ко всей компании, — да неужто вы не видите, что этот молодчик вас дурачит? Неужто не видите, что он все вывернул наизнанку? Я говорю, что он беглый военнопленный француз, а он отвечает, что умеет боксировать! Какое это имеет отношение к делу? Хоть бы он и танцевать умел — тоже не удивлюсь... они там все мастера шаркать по паркету. Я говорю, и от слов своих не отступлюсь, что он из этих, из французов. Он говорит, что я ошибаюсь. Что ж, тогда пусть покажет свои бумаги, если они у него есть! Если у него бумаги в порядке, отчего бы их и не показать? Отчего бы ему с охотой не отправиться к сквайру Мертону, которого вы все хорошо знаете? Здесь собрались простые честные бедфордширцы, лучших судей я и не желаю. Вы не из тех, кого можно провести всякими там французскими фокусами, а у него их хоть отбавляй. Но позвольте мне сказать ему прямо: пусть побережет свои басни для другого места, здесь он никого не проведет. Нет, вы только поглядите на него! Поглядите на его ноги! Да разве у кого-нибудь здесь найдешь такую ногу? Поглядите, как он стоит! Да разве кто из вас так станет? Или, может, хозяин так стоит? Да ведь на нем вон эдакими буквами написано, что он француз, прямо как на вывеске!

Все это было прекрасно, и при других обстоятельствах его слова, вероятно, даже польстили бы мне, но я отлично понимал, что если позволю ему продолжать, он опять возьмет верх. Он мог быть профаном в боксе, но либо я сильно ошибаюсь, либо он прошел отличную школу адвокатского красноречия. Оказавшись в столь затруднительном положении, я не смог придумать ничего лучше, как выбежать из дома, якобы в приступе неукротимого гнева. То был отнюдь не самый остроумный выход, но выбирать не приходилось.

— Ах ты, трусливый пес! — вскричал я. — Ты не желаешь драться и еще смеешь называть себя англичанином! Нет, довольно, я сыт по горло! Не желаю оставаться в доме, где меня оскорбляют! Эй, сколько с меня! Берите, сколько требуется, — обратился я к хозяину, протягивая горсть серебра, — и воротите мою ассигнацию!

Следуя своему обыкновению угождать всем и каждому, хозяин не выказал мне никакого неудовольствия. Противник мой вновь очутился в весьма невыгодном положении. Двух моих товарищей он уже упустил. А теперь, того гляди, упустит и меня: надеяться на помощь сидящих здесь крестьян явно не приходилось. Искоса наблюдая за ним, я видел, что на миг он заколебался. Но тот же час схватил шляпу и свой черный парик из конского волоса, вытащил из-под лавки теплый плащ с капюшоном и саквояж. «Проклятие! — подумал я. — Неужто негодяй решил следовать за мной по пятам?»

Не успел я выйти из трактира, как страж закона был уже тут как тут. В лунном свете я хорошо видел его лицо; оно выражало непреклонную решимость и неколебимое самообладание. Меня пробрала дрожь. «Дело серьезно, — подумал я. — Вы напоролись на человека с характером, мсье Сент-Ив! У него бульдожья хватка, и он коварен, точно хорек; как же сбить его со следу, как от него избавиться?» Кто он такой? Некоторые его выражения навели меня на мысль, что он из тех, кто околачивается в судах. Но в какой роли он там присутствует? Простой ли он зритель, или помощник адвоката, или завсегдатай скамьи подсудимых, или, наконец, — и это было бы хуже всего — один из молодчиков с Бау-стрит?[26]

Повозка, вероятно, будет ждать меня в полумиле отсюда, на дороге, по которой я уже иду. И я сказал себе, что, кто бы ни был мой преследователь, пусть даже сыщик, едва мы отойдем подальше от постоялого двора, он окажется всецело в моей власти. Тут я вовремя смекнул, что, как бы ни повернулось дело, одно бесспорно: этот навязчивый субъект ни в коем случае не должен видеть нашу повозку. Пока я не убил его или каким-либо иным способом от него не избавился, мне нельзя искать встречи с моими спутниками: я очутился совсем один, посреди Англии, на прихваченной морозом проселочной дороге, что вела в неизвестном мне направлении, по пятам за мною шла ищейка, и, кроме дубинки из падуба, не было у меня друга, чтобы помочь мне в беде!