Сент-Ронанские воды

— Ну, разумеется, да, наверное, и не одна! — быстро подхватила Мег, не в силах вынести мысли, что подлинный вельможа, избрав своей резиденцией Сент-Ронанские воды, может поднять, таким образом, значение отеля — соперника Клейкемского подворья. — Вот увидите, этот лорд окажется поддельным, это просто нанятый бродяга, который им недорого обойдется. Он, наверное, приехал будто бы больной и, разумеется, не проведет здесь и нескольких дней, как сразу выздоровеет, к чести их целебных вод!

— По правде сказать, сударыня, болезнь, которой он сейчас страдает, здешними водами не вылечить: у него плечо прострелено пистолетной пулей. Кажется, это случилось при попытке ограбления. Вот еще одно из ваших новшеств: в мое время в Шотландии о таких вещах не слыхивали. Раньше легче было наткнуться на феникса, чем на грабителя.

— А где это случилось, не знаете ли вы, сэр? — спросил муж счетов и расчетов.

— Где-то поблизости от Старого городка, и если мне говорили правильно, то в прошлую среду.

— Я полагаю, вот и объяснение тех двух выстрелов, миссис Додз, — сказал стряпчий. — Ваш конюх слышал их в среду — наверно, это и было то нападение.

— Может быть, и так, а может быть, иначе, — ответила Мег. — Но только я без веских доводов от своего мнения не откажусь. — И, возвращаясь к предмету, от которого ее мысли были на несколько минут отвлечены занимательной беседой с мистером Тачвудом, она спросила:

— Мне бы хотелось знать, не слыхали ли вы, сударь, чего-нибудь о мистере Тирле?

— Если вы имеете в виду человека, к которому относится эта бумага, — сказал путешественник, вынимая из кармана печатное объявление, — так я о нем слышал даже чересчур много. На Сент-Ронанских водах только о нем и говорят, так что мне приходится от этого Тиррела почти так же худо, как пришлось когда-то от своего Тиррела Вильгельму Рыжему{150}. Больше всего осуждают его потому, что, оказавшись замешанным в какую-то глупейшую ссору, он не стал драться А, по рассуждению этих мудрецов, ему это следовало сделать! Вот еще новое безумство, которое тоже укоренилось у вас. Прежде, бывало, ссорились и сходились на поединке или дрались на дуэли какие-нибудь старые заносчивые лэрды или младшие сынки хорошего рода. Они это делали по примеру своих древних предков, но уж людям без роду-племени такие глупости в голову никогда не приходили. А тут все поносят какого-то жалкого мазилку — ибо таково, насколько я понимаю, занятие нашего героя, — как будто он боевой офицер. У того доблесть является профессией, и, лишая офицера чести, вы лишаете его хлеба. А это приводит на память Дон Кихота, который своего соседа Карраско принимал за странствующего рыцаря!

Мистер Байндлуз внимательно прочел бумагу, содержавшую уже известное читателю письмо сэра Бинго с осуждением, которое сент-ронанское общество нашло нужным высказать по поводу его дуэли с мистером Тиррелом. Затем, сдерживая, насколько позволяла ему смертная природа, свою радость от сознания превосходства собственного суждения над суждением ближнего, он произнес:

— Теперь вы видите, что я был прав, миссис Додз, и что вы без всякого для себя проку пустились в такое длинное путешествие. Парень предпочел не драться с сэром Бинго и удрал в кусты. По правде говоря, он, по-моему, оказался умней своего противника. Тут все это сказано черным по белому.

На что Мег ответила довольно сердито:

— Хоть вы человек и ученый, мистер Байндлуз, а все-таки, может быть, и ошибаетесь. Я велю получше поразузнать об этом деле.

Тут спор о судьбе Тиррела снова возобновился, и путешественник поневоле также принял в нем некоторое участие.

Наконец, так и не добившись, чтобы опытный адвокат поддержал ее предположение, раздосадованная миссис Додз поднялась и приказала закладывать уиски. Привыкнув быть полновластной хозяйкой в своих владениях, она, однако, на этот раз просчиталась. Горбатый кучер, пользовавшийся в своем ведомстве столь же абсолютной властью, как миссис Додз в своем, объявил ей, что раньше, чем через два часа, ему свою скотинку в путь не собрать. Вынужденная ждать, пока ему заблагорассудится отправиться в дорогу, почтенная дама горько сетовала на протори и убытки, которые всегда терпит гостиница в отсутствие хозяина или хозяйки, и заранее горевала, представляя себе побитые тарелки, ложные счета, неприбранные комнаты и прочие бедствия и неприятности, ожидающие ее по возвращении.

Мистеру Байндлузу весьма хотелось вернуть расположение своей приятельницы и клиентки, в известной степени подорванное тем, что он осмелился противоречить ей в вопросе, столь близком ее сердцу. Поэтому он не только не предложил ей утешиться тем очевидным, хотя и неприятным соображением, что такой малопосещаемой гостинице едва ли грозят те беды, которых она опасалась, но, наоборот, всячески сочувствовал ей. И он даже сказал, что если мистер Тачвуд, как можно предполагать по его платью, приехал в Марчторн на почтовых, то миссис Додз могла бы воспользоваться этими лошадьми, чтобы скорейшим способом вернуться в Сент-Ронан.