Сентябрь

Вирджиния напрочь забыла, зачем пришла в ванную комнату. Она вышла на площадку. Внизу было тихо, как видно, телефонный разговор закончился. Вирджиния взглянула на дверь спальни и вошла в нее. В изголовье кровати две подушки, на одной лежит аккуратно свернутая ночная рубашка Алексы, на другой небесно-голубая пижама. На столике у кровати мягко тикают дорожные часы в футляре из свиной кожи. Таких часов у Алексы не было. Вирджиния обвела взглядом комнату. На туалетном столике разложены щетки в серебряной оправе, на зеркале висят шелковые галстуки. Стоят рядком мужские ботинки. Дверца гардероба почему-то осталась открытой, внутри на вешалках висят мужские костюмы, на комоде высится стопка безукоризненно отглаженных мужских сорочек.

На лестнице послышались шаги. Вирджиния обернулась — позади нее стояла Алекса. В мятой ситцевой юбке, выглядит как обычно. И все-таки другая.

«Ты похудела?» — спрашивала Вирджиния, хотя уже поняла, что не в диете тут дело и не поэтому от Алексы словно исходит сияние. Вирджиния заметила это, как только вошла в дом.

Их глаза встретились, Алекса спокойно смотрела на Вирджинию. Она не отвела взгляд, и ни стыда, ни вины в нем не было. Алексе двадцать один год. Похоже, наконец она стала взрослой.

Вирджиния вспомнила Алексу маленькой девочкой, когда впервые узнала ее, — ужасно робкая, неуверенная в себе; как трогательно она старалась всем понравиться. И саму себя вспомнила; с какой осторожностью она, новая жена Эдмунда, искала путь к сердцу девочки, как тщательно подбирала слова, как огорчалась, когда говорила что-то не то или проявляла излишнюю строгость.

Сейчас похожая ситуация.

Алекса заговорила первой.

— Не успела сказать тебе, что внизу тоже есть туалет.

— Извини меня. Я вовсе не собиралась шпионить.

— Да это и не требовалось. И так все ясно.

— Ты не хотела, чтобы я узнала?

— Рано или поздно ты все равно бы узнала.

— Может быть, поговорим?

— Если хочешь.

Вирджиния вышла из спальни и прикрыла за собой дверь.

— Давай спустимся в гостиную, и я тебе все расскажу, — предложила Алекса.

— Но я так и не дошла до унитаза, — сказала Вирджиния, и обе они весело прыснули.

— Его зовут Ноэль Килинг. Мы встретились на улице. Он был приглашен на ужин к Пеннингтонам — они живут в соседнем доме, — но перепутал день и безуспешно трезвонил в их дверь.

— Ты его вообще в первый раз увидела?

— Нет, я и раньше его видела, но мы тогда даже не познакомились. В первый раз на каком-то коктейле и еще раз — на обеде, который давала дирекция его фирмы.

— Чем он занимается?

— Ведет рекламу в фирме «Уэнборн и Уайнбург».

— А сколько ему лет?

— Тридцать четыре, — на лице Алексы появилось мечтательное выражение, какому и положено быть у девушки, наконец-то получившей возможность поговорить о любимом мужчине. — Он… ах, знаешь, я не могу описать его. Никогда не могла никого точно описать.

Алекса замолчала. Вирджиния подождала, потом решила вернуть Алексу к началу рассказа.

— Так, значит, он явился к своим друзьям не в тот вечер?

— Ну да. Жутко уставший. Ты бы посмотрела на него! Он утром прилетел из Нью-Йорка, ни минуты не спал, вид у него был еще тот. Я пригласила его зайти, и мы немного выпили и поели. Отбивные. А потом он заснул прямо на диване.

— Так заскучал?

— Ах, Вирджиния, я же сказала тебе: он был жутко уставший.

— Извини. Ну и дальше?

— Ну, а на следующий вечер как раз и состоялся ужин у Пеннингтонов, но сначала он заглянул ко мне и преподнес мне огромный букет роз. Как бы в благодарность за то, что накануне я спасла его от жажды. А двумя днями позже пригласил меня поужинать с ним в ресторане. Ну и с того вечера словно снежный ком покатился и стал все расти и расти.

«Сравнение со снежным комом в данном случае, пожалуй, мало подходит», — подумала Вирджиния, однако поддакнула:

— Понимаю…

— А тут как раз подошел уик-энд, и мы поехали за город. Погода была теплая, сияло солнце, мы и Ларри взяли с собой, гуляли по лесу, на обратном пути поужинали в деревенском ресторанчике, а потом поехали пить кофе к Ноэлю. Ну и, знаешь… было очень поздно… и…

— Ты осталась у него ночевать?

— Да.

Вирджиния вынула из пачки еще одну сигарету и, чиркнув зажигалкой, спросила:

— А наутро не пожалела об этом?

— Нет, нисколько.

— У тебя это было в первый раз?

— Да. Но ты могла бы и не спрашивать, правда ведь?

— Ах, лапушка моя, я тебя так хорошо знаю!

— Поначалу я растерялась. Я подумала: сейчас все станет ясно, и как он к этому отнесется? Но не могла же я притвориться многоопытной девицей. Все равно что притворяться, что ты классный пловец, а потом прыгнуть в воду и утонуть. Я не хотела тонуть. И я ему призналась. Я была уверена, он решит, что я «синий чулок», а то и того хуже — святоша. Но знаешь, что он сказал? Он сказал, что это все равно как неожиданно получить дорогой подарок. А наутро меня разбудил выстрел — это он откупорил бутылку шампанского, и пробка взлетела до потолка. Мы сидели в постели и пили шампанское. А потом…

Алекса смолкла, перевела дыхание. Она подыскивала нужные слова.

— Ком все нарастал?