Сентябрь + сентябрь

— Докладывай, что случилось. Вразумительно. Первыш, умытый, начал докладывать. Как мог!

Вразумительно.

Когда доложил, Саша-Аркаша приказал Ва­диму:

— Срочно построить отряд!

— Есть срочно построить отряд! Отряд построился.

— Принести барабан.

Гриша вышел из строя, побежал в спальню и принёс барабан.

— Дай ему барабан, — приказал Саша-Аркаша. Гриша надел Первышу через плечо барабан, дал в руки палочки.

— Барабань, чтобы все слышали, что это ты ба­рабанишь и что это идёт твой отряд! — сказал Са­ша-Аркаша.

Первыш от радости засмеялся. Он будет идти по лагерю с барабаном и барабанить. Сам!

По-настоящему!

Разве может быть барабанщик случайным чело­веком в лагере!

Конечно, не может.

И ещё Саша-Аркаша сказал, чтобы он встал впе­реди отряда. Он сейчас барабанщик. И пусть все видят кто это барабанит и кто идёт впереди.

— Отряд, шагом марш!

И Коля ударил по барабану. Громко. Может быть, и не совсем ещё барабанил как надо, но всё равно его было слышно во всём лагере и видно, по­тому что они ходили шагом маршем по всему лаге­рю и ещё дальше.

Глава 8

Коля и Мада сидят на берегу моря, смотрят, как работают водолазы. Уже почти закончен новый причал. Но водолазы что-то ещё сверлят под водой.

Кит сохранился, его не тронули. Поставили только на нём сигнальный фонарик: а то ночью не увидишь, где он — кит.

На берегу, на пляже, разложены из деревянных планочек тропинки, чтобы по ним спускаться меж­ду камнями, входить в море. Удобно очень. Дере­вянные тропинки цветные, красивые.

На концах тропинок, где они совсем подходили к морю, и сидели Коля с «шахиней». На концах других тропинок сидели другие ребята. Все они наблюдали, как работают водолазы. Интересно.

Море пенилось множеством бугорков. Это пото­му, что под водой сверлили. Тянулись в глубину шланги и тросы. Покачивались на волнах лодки со всякими насосами. Там, где водолазы, обязательно должны быть насосы.

В горах лежали сегодня большие белые тучи. Может быть, поэтому и вода прохладная. Наталия Ивановна запретила купаться.

Коля с Мадой наблюдали и за тучами, как они шевелились сами внутри себя. Тоже интересно.

Все говорили, что Коля и Мада очень похожи. Издали, конечно, похожи.

Коля не обижался, потому что Мада была его другом. И ему нра­вилось сидеть ря­дом с ней на дере­вянных тропинках, и смотреть на всё вокруг, и показывать что-нибудь в море или в горах, где шевелились са­ми внутри себя тучи.

Мада смеётся, и тогда бусинка запутывается у неё в волосах. И они вместе находят её и вытаскивают. И Мада опять смеётся, потому что вытаскивать бусинку очень смешно.

Думает Коля и про числовую ось, что она не может помочь человеку, когда он хочет объяснить что-то другому человеку — немарсианину. И оба человека из одного и того же отряда, и одному из них не хочется расставаться с другим, но, как это объяснить, он не знает. Не помогают в этом алгебра и геометрия. Может быть, он тоже печальный рыцарь.

Он теперь один живёт в лагере. Как все живут. А то раньше был при маме. Так, случайным человеком. А теперь самостоятельно живёт. И думает обо всём самостоятельно. О себе и обо всём.

Отряд твой дом, и ты в нём хозяин!

Теперь и Мада борется за свою самостоятель­ность. Чтобы без няньки. Но бороться ей трудно, по­тому что, когда уехала мама, нянька сделалась очень приставучей. Пытается даже шагать сзади отряда, чтобы не быть случайным человеком. Хотя она типичный случайный человек.

Вот и сейчас её голова торчит над забором.

Следит нянька.

Близко не подходит. Мада сердито ей что-то говорит. Возможно, она по-арабски говорит то, что Коля ей советовал. И никаких этих самых… анти­моний.

Кто они такие, антимонии, Коле не известно. Серёжиной бабушке известно. Она часто говорит про антимонии.

Коля тронул Маду за руку и показал в сто­рону забора. Это всё равно что сказать: «Вон твоя нянька».

Мада вздохнула и покача­ла головой. Это всё равно что сказать: «Ну и надоела она

мне».

Тогда Коля состроил весё­лую рожу. Это всё равно что сказать: «Давай учиним над нянькой что-нибудь весёлое».

Мада улыбнулась и закивала:

— Давай.

Они помолчали, начали думать, что бы учинить такое весёлое.

А учинить надо, пото­му что нянька опять написала письмо родным.

Даже Людмила Фёдоровна ругала няньку, когда пришёл ответ на имя старшей вожатой. Это случилось ещё до мамино­го отъезда в Москву, и мама перевела ответ Людмиле Фёдоровне.

Оказывается, нянька сообщила, что Мада бегает в тапочках с гвоздями (это значит в беговых туфлях), надела штаны с карманами (это значит тирольки), слушается только высокого и худого человека (это значит Сашу-Аркашу).

И ещё нянька написала, что Маду кормят хле­бом и солью, а иногда и просто солью.

Голова няньки по-прежнему торчала над за­бором.

Мада взяла Колю за руку и показала на Дворец пионеров. Крыша дворца была видна среди скал.

Это всё равно что сказать: «Давай сегодня просто убежим от неё. Убежим во Дворец пионеров».

Коля знал: Мада хочет во Дворце поглядеть на подарки от зарубежных гостей. Целый зал подар­ков. Игрушек разных.

Их, наверное, здесь больше, чем в городе на пло­щади, куда привозила ребят белая верблюдица.