Сентябрьские ночи

Спустя миг из темноты вынырнул очень бледный мальчик. Его лицо было искажено ужасом, а руки дрожали. Дориан спрятался в объятиях сестры, как испуганный зверек. Ирен многозначительно посмотрела на Исмаэля. Ребенок явно стал свидетелем зрелища, глубоко его травмировавшего. Ирен опустилась рядом с братом на колени и вытерла ему лицо, покрытое пятнами грязи и следами высохших слез.

— Ты цел, Дориан? — тихо спросила она, ощупывая тело мальчика, чтобы убедиться, что у него нет ран и переломов.

Дориан закивал.

— Где мама?

Мальчик поднял голову. В его глазах застыл ужас.

— Дориан, это очень важно. Где мама?

— Она ее унесла… — пробормотал он.

Исмаэль задавался вопросом, сколько времени ребенок просидел под замком в темном подвале.

— Она ее унесла… — повторил Дориан, как под воздействием гипноза.

— Кто ее унес, Дориан? — с подчеркнутым спокойствием продолжала расспрашивать Ирен. — Кто унес маму?

Дориан посмотрел на ребят, переводя взгляд с сестры на ее друга, и слабо улыбнулся, как будто вопрос Ирен показался ему верхом абсурда.

— Тень… — ответил он. — Тень ее унесла.

Исмаэль с Ирен переглянулись. Девочка тяжело вздохнула и взяла брата за плечи.

— Дориан, я хочу попросить тебя сделать одну очень важную вещь. Ты меня понимаешь?

Дориан кивнул.

— Нужно, чтобы ты поспешил в город и бегом направился в жандармерию. Скажешь инспектору, что в Кравенморе произошло страшное несчастье. И что мама находится там, раненная. Нужно, чтобы жандармы быстро приехали. Ты понял?

Дориан растерянно уставился на нее.

— Не говори о Тени. Передай только то, что я сказала. Это важно… Если ты начнешь рассказывать о Тени, тебе никто не поверит. Сообщи только о несчастье.

Исмаэль одобрительно кивнул.

— Необходимо, чтобы ты сделал это ради меня и мамы. Сможешь?

Дориан снова посмотрел на Исмаэля, потом на Ирен.

— С мамой случилось несчастье, и она находится, раненная, в Кравенморе. Срочно нужна помощь, — заученно повторил мальчик. — Но она ведь невредима… так ведь?

Ирен улыбнулась ему и крепко обняла.

— Я тебя обожаю, — прошептала она.

Дориан поцеловал сестру в щеку и, дружески помахав Исмаэлю, бросился искать велосипед. Дориан нашел его под балюстрадой веранды. Подарок Лазаруса превратился в комок скрученного металла и спиц. Мальчик горестно стоял над останками велосипеда. Исмаэль с Ирен тем временем вышли из дома и тоже остановились у искореженной машины.

— Кто способен сотворить такое? — воскликнул Дориан.

— Тебе лучше поторопиться, Дориан, — напомнила Ирен.

Дориан не стал спорить и пустился бежать. Как только он скрылся из виду, Ирен с Исмаэлем прошли на веранду. Солнце садилось над лагуной, просвечивая сквозь мглу багровым шаром, истекавшим кровью среди туч и окрашивая море в красные тона. Ребята переглянулись, не нуждаясь в словах. Они хорошо понимали, что ждет их в темноте за лесом.

12. Доппельгангер

— Не было на свете и не будет красивее невесты у алтаря, чем она, — сказала маска. — Никогда.

Симона слышала, как тихо проливали слезы горящие свечи в комнате, а за стенами дома в отдалении шептал ветер, овевая когорту горгулий, венчавших Кравенмор. Это звучал голос ночи.

— Александра озарила мою жизнь, своим светом уничтожив массу воспоминаний и горестей, теснившихся в моей памяти с детства. Даже теперь я думаю, что не многим смертным довелось познать столь безграничное счастье и покой. В некотором отношении я перестал быть мальчиком из беднейшего квартала Парижа. Я забыл долгие часы заточения в темноте. Я оставил за спиной мрачный подвал, где мне вечно чудились голоса и где потревоженная совесть меня убеждала в существовании Тени, которой болезнь матери открыла врата ада. Я забыл кошмарное видение, преследовавшее меня много лет… В том кошмаре из недр подвала нашего дома на улице Гобелен длинная лестница спускалась прямиком в подземную долину реки Стикс. Все это осталось в прошлом. И знаете почему? Потому что Александра Альма Мальтис стала моим ангелом-хранителем. В противоположность тому, что внушала мне мать с тех пор, как я начал думать и говорить, Александра сумела объяснить, дала мне почувствовать, что я совсем не плохой. Понимаете, Симона? Я не был скверным. Я был как все, как любой другой человек. Я был невинным.

Голос Лазаруса прервался на мгновение. Симона представила, как катятся градом слезы по щекам под маской.