Сентябрьское утро

После обеда Вивиен уговорила Блейка свозить ее в Мариго поглядеть на магазины. Мод и Дик Лидс, решив, что солнце слишком печет, расположились на балконе, смакуя охлажденное бургундское, принесенное капитаном Руже. Кэтрин провела остаток дня в постели, чувствуя себя отвратительно. Воздушная качка, духота, жара и хандра свалили ее с ног. Она очнулась только вечером, когда ее осторожно разбудила Мод.

– Мы отправляемся в Мариго, дорогая. Как насчет того, чтобы поужинать в приморском ресторане? – спросила она.

Кэтрин села на кровати, удивляясь тому, что от ее хандры и слабости не осталось и следа.

– Конечно, – улыбнулась она. – Я только переоденусь…

– Ты в полном порядке, – произнес Блейк с порога ее спальни, и она почувствовала, как его пристальный взгляд скользит по ее стройной фигуре в крестьянском платье, задравшемся выше колен, пока она спала. Она быстро одернула подол, нервно разгладила ткань и встала.

– Я… я думала, надо переодеться для ресторана, а то все будут смеяться.

– Ресторан демократичный, – сказал он, входя в комнату. – Ты все еще хандришь? – ласково осведомился он.

Эта мягкая нота в его голосе чуть не допела ее до слез. Она отвернулась, чтобы взять щетку для волос.

– Нет, – ответила она. – Я пришла в себя. Только дайте мне причесаться.

– Не копайся, – попросила Мод. – Я умираю от голода.

Кэтрин кивнула, надеясь, что Блейк тоже уйдет. Но он не уходил. Он спокойно закрыл за матерью дверь, отчего сердце Кэтрин заколотилось как бешеное. Она наблюдала за ним в зеркало.

Он встал у нее за спиной, поймал в зеркале ее взгляд, и ее опалило жаркое дыхание его огромного тела. Красно-белая рубашка с тропическим узором, открытая у ворота, обнажала клин вьющихся темных волос и бронзовый загар тела. Белые слаксы подчеркивали мощную линию бедер. Она с трудом отвела глаза.

– Ты действительно в состоянии ехать? – мягко спросил он. – Если нет, оставайся. И я останусь с тобой.

В его голосе слышалось искреннее участие, но это была забота мужчины о ребенке, а не о женщине.

– Я всегда страдала морской болезнью, – уныло напомнила она. – Все прошло, Блейк.

– Правда? – глухо спросил он. – Ты совсем сникла.

– У меня была… трудная неделя, – запинаясь, проговорила она.

Он кивнул, и его сузившийся взгляд заскользил по ее длинным волосам, по ее плечам. Большие руки легли на ее талию, ощущая сквозь тонкую ткань податливость тела, источая требовательную и осторожную ласку.

– Я… я думаю, нам всем нужны каникулы, – сказала она с нервным смехом. Ощущение его рук заставляло ее сердце выпрыгивать из груди.

– Да. – Он медленно повернул ее спиной к своему огромному мускулистому телу, так что она почувствовала на затылке его горячее дыхание. – Ты дрожишь, – сказал он своим глубоким тягучим голосом.

Ее глаза закрылись. Ее руки непроизвольно легли на его ладони, когда он сомкнул их на ее талии.

– Я знаю, – слабо отозвалась она. Его пальцы смыкались все сильнее, причиняя боль.

– Кэт…

Она ничего не могла с собой поделать. Ее голова откинулась назад, на его грудь, ее тело открыто взывало к его телу. Она видела в зеркале, как его темные широкие кисти медленно пробираются все выше от талии, пока они не накрыли ее высокую грудь поверх зелено-коричневого узора на крестьянском платье с низким вырезом. Она давала ему ласкать себя, беспомощная в его объятиях, подвластная его твердым бедрам, прижатым к ее ногам, и тут он привлек се к себе с еще большей силой.

Его темные глаза не выпускали ее взгляда в зеркале, наблюдая за ее реакцией. Его щека ласкала ее затылок, нежные пальцы теребили и гладили ее темные волосы, и оттого, что она видела это в зеркале, ощущение было еще более эротичным.

Ее пальцы опять легли на его ладони, прижимая их к мягким линиям грудей, а сердце чуть не оглушило ее своим бешеным стуком.

Его лицо продвинулось ниже, и она почувствовала жар его губ у шеи, эти губы дразнили, ласкали, жаждали, его язык легонько следовал за линией ее затылка до самых плеч.

– Ты пахнешь цветами, – прошептал он. Его руки прокрались вверх, скользнули за низкий вырез платья и поймали, вобрали целиком в себя ее трепещущую обнаженную грудь.

Она беспомощно застонала и закусила губу, чтобы подавить звук, который наверняка прорвался бы из-за толстых стен дома.

– Господи, как я хочу остаться с тобой вдвоем, Кэт, – хрипло шептал он. – Лечь бы с тобой на ту вон постель и сделать все как надо, ты бы у меня еще не так сладко застонала. Ты бы меня всего искусала, – страстно и вкрадчиво шептал он, пока его руки колдовали над ее извивающимся телом, – ты бы царапалась и умоляла меня сделать кое-что побольше, чем ласкать твою грудь.

– Блейк… – простонала она, не в силах сдержать пульсации своего голоса, переломившей звук на середине его имени.

Она металась в его объятиях, стараясь вжаться в его большое тело, обнимая его за шею, умоляюще раскрыв воспаленные губы.

– Поцелуй меня, – шептала она, трепеща. – Блейк, Блейк, ну поцелуй же меня по-настоящему!..

– Как это? – нагнувшись, хрипло произнес он. Его рот стал легко, дразняще чувственными, покалывающими прикосновениями покусывать ее губы. – Так?