Сентиментальные прогулки по Москве

13 декабря 1904 года (старого стиля) в петербургском Дворянском собрании состоялся первый концерт Айседоры Дункан в России. Вторично Дункан выступала в Петербурге и Москве в конце января 1905 года. Затем последовали гастроли в декабре 1907 – январе 1908 годов, летом 1909 года, в январе 1913 года. И вот в 1921 году она обосновалась в Москве...

Сначала – немного о самой Айседоре.

Она росла в многодетной семье без отца. Родители ее разошлись, когда она была еще младенцем. Детство и юность ее были не просто бедными, а по-настоящему нищенскими. Неделями ей и ее близким приходилось голодать и спать где придется. Независимый бунтарский характер, предприимчивое упорство отличали ее с детства. Она настойчиво верила в свой талант и ежедневно трудилась до полного изнеможения. Эти качества и вывели ее как танцовщицу на большую сцену, а как женщину – к вершинам известности и богатства.

Первый ее самостоятельный публичный концерт, принесший ей широкую славу, состоялся в Будапеште в апреле 1902 года. Дункан не только танцует, но выступает перед зрителем с короткими лекциями, разъясняя свои цели, как художественные, так и воспитательные. «Танец будущего», который она ставит целью создать, должен помочь людям стать здоровыми и красивыми, вернуть миру утраченную гармонию, восстановить естественные связи с природой.

Одним из своих духовных отцов Дункан называла поэта Уолта Уитмена. Уитмен, как и Дункан, прославлял тело человека и все сущее, все сотворенное природой. Дункан брала из творчества каждого философа, художника, ученого только то, что было близко ей, совпадало с ее стремлениями. Наряду с философами она изучала композиторов – их музыку и теоретические взгляды. Бетховен был для нее учителем, создавшим, как писала она в своей автобиографической книге «Моя Исповедь», «танец в мощном ритме». С Вагнером Дункан сближало как стремление к синтезу искусств, так и приверженность к античной торжественности.

Танцовщица пользовалась исключительным успехом во всей Европе. Ее искусством восхищались, ему подражали. Но слава Дункан была вызвана не только тем, что она предложила новый вид танца. В ее творчестве нашло воплощение новое мироощущение. То, что предлагала Дункан, обладало особой притягательностью, потому что отвечало потребностям времени. Танец Дункан воспринимался, прежде всего, как танец свободный. Он не подчинялся нормам и канонам, мало что заимствовал у привычных форм. Символом свободы стала и сама артистка, смело заявлявшая о своем праве высказывать любые взгляды, носить любую одежду, любить и жить без оглядки на догмы.

Лихой и страстный ее характер проявлялся во всем. Ей с юных лет было ненавистно ханжество и пуританство. Она всегда жадно впитывала в себя все новое, свободолюбивое.

«Мое искусство, – писала она в своей автобиографической книге, – это попытка выразить в жесте и движении правду о моем Существе. На глазах у публики, толпившейся на моих спектаклях, я не смущалась. Я открывала ей самые сокровенные движения души. С самого начала жизни я танцевала. Ребенком я выражала в танце порывистую радость роста; подростком – радость, переходящую в страх при первом ощущении подводных течений, страх безжалостной жестокости и уничтожающего поступательного хода жизни.

В возрасте шестнадцати лет мне случалось танцевать перед публикой без музыки. В конце танца кто-то из зрителей крикнул: „Это – Девушка и Смерть!“ И с тех пор танец стал называться „Девушка и Смерть“. Но я не это хотела изобразить. Я только пыталась выразить пробуждающееся сознание того, что под каждым радостным явлением лежит трагическая подкладка. Танец этот, как я его понимала, должен был называться „Девушка и Жизнь“. Позже я начала изображать свою борьбу с Жизнью, которую публика называла Смертью, и мои попытки вырвать у нее призрачные радости...»

Умеренные страсти – удел заурядных людей. Айседора как женщина незаурядная обязана была жить страстями великими. Так оно и было в жизни ее, где перемешивались огромное счастье и великое горе.

Айседора с детства возненавидела институт семьи и проповедовала исключительно свободную любовь. Но именно любовь, а не случайные связи. При этом она довольно долго для актрисы сохраняла целомудрие и никогда не вступала в романы без любви. Среди ее мужчин были небогатые артисты, музыкант, гениальный художник и красавец-мультимиллионер.

Любовь, как и танец, были ее своеобразной религией и формой жизни. Ее страстность и чувственность видны были в каждом сценическом движении.

«Меня иногда спрашивали, – писала Айседора, – считаю ли я любовь выше искусства, и я отвечала, что не могу разделять эти взгляды, так как художник – единственный настоящий любовник, у него одного чистый взгляд на красоту, а любовь – это взгляд души, когда ей дана возможность смотреть на бессмертную красоту».

И, хотя она признавалась, что несмотря на многочисленные любовные приключения, живет большей частью рассудком, вряд ли это так!