Сентиментальные прогулки по Москве

Поэма была написана частично о Марии Денисовой (его одесской пассии), но он положил ее к ногам Лили. Как положил потом и всю свою жизнь!

Она говорила, что его поведение в те дни было просто нападением. Ее пугала напористость молодого футуриста, его громада, неуемная страсть. Он влюбился навсегда. И это было видно!

Не смоют любовь
ни ссоры,
ни версты.
Продумана,
выверена,
проверена.
Подъемля торжественно стих строкоперстый,
клянусь —
люблю
неизменно и верно!

В день знакомства Маяковский признался Корнею Чуковскому, что встретил Ее – единственную и неповторимую!

Лиле льстила любовь гения (а в том, что он гений, Брики – оба! – не сомневались!). Он же безумно ревновал ее ко всему прошлому. Так было с первых и до последних дней их романа.

Лиле Брик нравилось быть «самой-самой женщиной» в судьбе Поэта, его официально признанной Музой, его вдохновительницей.

Осип Брик с восторгом слушал, как их новый друг читал его жене: «Все равно любовь моя – тяжкая гиря, ведь висит на тебе, куда ни бежала б...».

Маяковский ухаживал бурно и безоглядно! Ему нравилось, что перед ним была дама элегантная, воспитанная, любимая многими достойными людьми, женщина непознаваемая, умная и... лишенная предрассудков!

Она не просто носила эксцентричные клетчатые чулки и неимоверные шляпы, но и в жизни, и в суждениях своих была столь же эксцентричной и ни на кого не похожей.

Лиля Юрьевна ненавидела буржуазные предрассудки. Брачные узы в ее понимании никоим образом не были святы. Главным для нее была свобода! Она считала, что свободой выбора в любви обладают и мужчины, и женщины. Человек имеет право любить и быть с любимым – тогда, когда он хочет быть и столько, сколько хочет сам!

Это давало поэту надежду...

Очень скоро они стали говорить друг другу «ты». А его патологическая ревность постоянно перемежалась разговорами о самоубийстве.

«Я стреляюсь, прощай, Лилик!» – так тихо сказал он ей по телефону. Но она успела крикнуть: «Подожди»! И, едва успев накинуть что-то на себя, скатилась с лестницы... А потом на улице била в спину извозчика, умоляя ехать скорее!

...Она успела! Маяковский открыл дверь. На столе его лежал пистолет.

– Стрелялся – осечка. Второй раз не решился, ждал тебя!

...Это было в 1916 году.

К несчастью, осечка в таких случаях бывает не каждый раз. Увы! В тридцатом году, прежде чем стреляться, он вынул обойму из пистолета, оставив только один патрон в стволе! И этот патрон прервал его жизнь...

Но это будет лишь через четырнадцать лет! Ну а пока...

Флоты – и то стекаются к гавани.
Поезд – и тот к вокзалу гонит.
Ну, а меня к тебе и подавней
– Я же люблю! —
Тянет и клонит.

Осип Максимович догадывался о том, какой характер приняли отношения Лили и Володи, которого он, безусловно, и сам любил и уважал. Лиля же навсегда наложила запрет на выяснение отношений. А ее запреты неукоснительно выполнялись всеми без исключения!

Тщеславная женщина не ошиблась! Связав себя с Маяковским, она навек осталась связанной с литературой. Поэт приводил в дом Бриков своих друзей – Пастернака, Шкловского, Бурлюка, а потом и многих других. Огромное количество литературной братии и художников, которым суждено было прославиться, бывали у Бриков, дружили с ними, восхищались (а то и влюблялись) в «женщину-исключение», то есть в Лилю...

Поэт видел в своей Музе не только женщину, но и личность. Всю жизнь читал ей первой свои стихи, считался с ее замечаниями. Вся его любовная лирика пронизана мучительным горем измены любимой, потому что Лиля была непостоянна, своенравна, ускользала и манила...

А он покупал ей цветы и фрукты, повязывал свои лучшие галстуки к каждому визиту к ней. И, конечно же, он дарил ей, ей и только ей, свои стихи и поэмы.

Слов моих сухие листья ли,
заставят остановиться,
жадно дыша?
Дай хоть
последней нежностью выстелить
твой уходящий шаг.

Нет, она никуда не уходила. И не собиралась уходить! Но она умело «держала» влюбленного на некотором расстоянии, тем самым подогревая его желания...

Одну их своих книг Маяковский надписал так «Лилиньке, автору моих стихов. Володя».

С начала знакомства и до последнего дня поэт считал Лилю Юрьевну и Осипа Максимовича своей семьей (об этом он еще раз напишет в 1930 году, в своем «завещании»). Да, они были семьей – все трое. Но, в сущности, такое положение было в достаточной мере драматично.

«Я уже больше года не была женой О. Брика, когда связала свою судьбу с Маяковским», – писала позже Л. Брик. Только в 1918 году, проверив свое чувство к поэту, она могла сказать с уверенностью Брику о своих отношениях с Владимиром Владимировичем. Ни о какой «L’amour de trois» (любовь на троих) не могло быть и речи!