Сентиментальный детектив

У меня сразу, как и у тебя, мой любимый, возникло подозрение, что эту записку мне подкинул Лешка. Он давно на меня глаз положил. Любая женщина отлично чувствует, кому она нравится. Только ты между нами все время был. Лешке вообще ничего не светило, и он об этом прекрасно знал. Чтобы проверить свою догадку, я полезла в его документы. Попалась автобиография, написанная его рукой. Никакая графологическая экспертиза не понадобилась, чтобы понять, что записка его рук дело. Я сравнила, почерк тут и там. Одно и то же. Получается, он меня на бумажку купил. Обманул он меня. С первого дня обманул. И как дальше жить с таким человеком? Он решил разрушить наше с тобой хрупкое счастье, чтобы на чужом несчастье, построить собственное счастье. Так не делают.

Я еще раз перечитала записку.

«Ты клевая девчонка. Но у нас с тобою ничего не получится. Прощай.»

Какое его собачье дело было, получится, не получится. Не ему решать? Мы бы сами без него решили, как нам дальше быть. Мы ведь еще упивались друг другом. Нам еще до свадьбы-женитьбы было далеко.

– Не писал я эту записку! – глухо сказал Скударь. Арина, не слышала его. Она только согласно кивнула головой.

– Как я сразу не догадалась, что если бы ты писал это письмо, это был бы целый роман, с объяснениями, с извинениями, с заверениями в любви, ты бы тысячи ласковых слов сказал. Да у тебя и в лексиконе такого слова не была «клевая». Я до сих пор живу твоими словами: ласточка, любимая, зоренька моя, ясноглазая, касаточка, горлинка, луноликая. И тут вдруг какая-то «клевая».

Дождалась одним словом я Лешку с работы, он влетает как обычно, счастливый, радостный. Хочет обнять меня и поцеловать. Я его отстраняю рукой, ставлю с одной стороны тарелку с борщом, с другой кладу эту злополучную записку. Он мгновенно изменился в лице.

– Твой почерк? – спрашиваю.

– Мой! – отвечает.

– Ты писал ее?

Он еще раз мельком глянул на листок.

– Я писал. Только…

Я его перебиваю.

– Ты, ешь! Ешь и слушай. И не перебивай меня, пожалуйста. И все я ему выдала, что о нем думаю и как представляла себе семейную жизнь; что не должно быть лжи между мужем и женой, что он мог уехать надолго, и положиться на меня. Я ему была бы, если не любящая, то верная жена. А теперь я снимаю с себя любые обязательства, данные и перед богом, и перед собой, и перед законом, и не желаю его знать.

– Доедай, борщ, чтобы не сказал, что не покормила. Есть еще мясо жаренное. Съешь и его. Для тебя готовила. А потом, собирай свой чемодан. И съезжай обратно к ребятам.

Он попробовал со мною объясниться, но я была непреклонна.

– Съезжай и все! Я с тобой жить не буду. Ты меня обманул. Свою жизнь на обмане я не собираюсь строить. У нас с тобой, разные взгляды на жизнь. Я предпочитаю, есть хлеб свой, пусть черствый, но свой. Ни икры, ни украденного торта мне не нужно.

– Поел?

– Поел!

– Прощай!

Девчонки ничего понять не могут. Всю неделю все так славно было и вдруг, с чемоданом и вперед. Но заподозрили, что тут что-то неладно.

А к вечеру и ты появился, через столько месяцев.

Виновата я была перед тобой. Ох, как виновата. Ничего я не стала скрывать и сказала тебе, что вышла замуж. Только не стала, оправдываться перед тобою, рассказывать, что меня обманули. Посчитала, ни к чему это. Сама поскользнулась, сама и вставай. Только поэтому я тебя и хотела оставить на ночь. Я понимала, что это будет наша последняя ночь, ты уйдешь и никогда больше не вернешься. Измена, пусть и невольная, не прощается. Поэтому я такими умоляющими глазами смотрела на тебя. Этой ночью я прощалась бы с тобой.

И ничего тебе не надо было знать, как я замуж вышла, как ждала тебя, как себя жизни лишить хотела. Зачем? Ты как-то принес бутылку вина и сказал, интересно, сколько она улежит? Мы ведь с тобой не пили никогда, ни вино, ни что покрепче! И решили мы с тобой, что выпьем его через десять лет. Я сохранила это вино.

Арина прильнула к Рюрику и погладила его волосы. Печальный рассказ медленно потек дальше.

– Ты не захотел остаться. Обиделся. По лицу я видела, что ты расстроен, что не ожидал от меня такого предательства. Тебя я не виню. Я ведь тоже привыкла по жизни предъявлять к себе, и людям, повышенные требования. И если человек, не соответствует своему высокому предназначению, я его просто вычеркиваю из жизни. Мне он неинтересен.

– Прошлый раз, так получилось, – сказал Скударь. – что я вынужден был пропадать несколько месяцев. Мне нужно было сделать одно неотложное дело, а пока я его не сделаю, я не мог появиться у тебя. Не подумай, там женщины и близко не было. А у тебя я не остался, не потому, что оскорбился. Любовь к тебе я уносил с собою, а тебе желал только счастья. Ты замужняя женщина. Любимая, не вор я, не урод без совести и чести. Только поэтому, я ушел!

Приукрашивал действительность Скударь.

Ушел он потому, что обиделся. Это он потом, себе придумал такое объяснение.

– И как же ты потом, вернулась в Алексею, если выставила его за дверь? – с ревностью в голосе, спросил Скударь.

Она оживилась: