Сепсис

— Это… возможно. Хотя, Фауст, проблематично. Ты же не в Америке! Знаешь же, какие здесь условия для бизнеса! Россия стала покатой: для дельцов, для денег. Скатываются они с нее, как ртутные шарики. А почему? Да все потому, что законов твердых нет. Бизнес в России попал в едкую, кислотную среду. У нас быть успешным дельцом — невыгодно. Сразу придут строгие люди: или делись, или зацепим на чем-нибудь. Слова «олигарх» и «вор» в сознании людей неразъемны. Как одно слово. Типа Бонч-Бруевич… Поэтому говорю, не траться на эту затею. Тебе сегодня пообещают золотые горы, ты войдешь бабками, а завтра тебя в твой же офис не пустят… Нет у нас законов. И порядочности у власти нет. Бизнес зависит от чиновника или от сиюминутных настроений властей. То есть не закон в стране командует, а личность. А это — от-вра-ти-тель-но!.. Смотри, Паша, как неправильно получается: президент недавно пришел на съезд партии. Той, которая его на выборах активно поддержала и в Думе всегда «за». Он с трибуны так и заявил: я, говорит, пришел поблагодарить вас за работу в Госдуме. Другими словами, за то, что мои решения лоббируете. Это он намекает, чтобы и остальные были ему послушны… А ведь партия эта всего треть электората представляет. А остальные семьдесят процентов?.. Или другое: на Пасху он пришел в церковь. Явился! А на Рамадан в мечеть не пришел.

— Так он в церковь не как президент, а как прихожанин пришел!

— Вот уж хрен! Россия — многоконфессиональная страна. Не может быть только мусульманином или только христианином президент всея Руси. Когда немцы Данию оккупировали, то распорядились, чтобы евреи на улицу выходили с желтой звездой на одежде. На второй же день король Дании нашил на спину пиджака огромную желтую звезду и вышел в город. Заметь: он не был евреем, он датчанин! Но представляет весь народ Дании. Вот это король! Таким должен быть президент: равно представлять все слои общества, все политические направления. Не должен вообще государственный муж придерживаться партийных устремлений.

— А вот здесь ты загибаешь! Разве в США президент не состоит в партии?

— То Америка. Там президент может быть республиканцем, демократом, евреем, индейцем, корейцем — это безразлично. Потому что его вкусы или партийность закона не колышут. Закон неукоснительно и твердо стоит над всеми. И над президентом. А у нас… Эх, этот король Дании — для меня идеал государственного мужа! Нашим до этого короля еще две большие выгребные ямы заполнить нужно… Ты, Паша, не думай, что я унылый скептик. Я все тот же жизнерадостный Венер. Только жизнь заставляет быть циником. Кровь заражена у нашей страны. Сепсис у России… Э, ладно! Давай-ка еще по одной… Завтра познакомлю тебя с человеком, который берет взятки. Но смотри: я тебя предупредил, — он передернул плечами и, отставив мизинец, взялся за бутылку.

— Положи в кейс пятьдесят тысяч баксов… Приемлемо? — Венер наклонил голову, вглядываясь в лицо Павла.

— Смотря, что я получу.

— Думаю, получишь желаемое. А квота на нефть, всякие «эксклюзивы» — об этом будем договариваться с другим взяткобрателем.

— Значит, приемлемо, — неопределенно пожал плечами Павел, хотя сумма его устраивала. Бравину ведь он предлагал вдвое больше.

Почему-то теперь, после разговора с Венером, Павел стал ощущать легкую досаду. Ему показалось, что где-то глубоко в душе он охладел к этой сделке. Уже не важно было — получит ли он эксклюзивную квоту на нефть… Не важно. Тем более Венер предлагал варианты с добытой нефтью — без хлопот и без головной боли. Почему же он так упорно добивается этого участка? Даже не так: почему он так настойчиво стремится отнять этот лоскут земли у Бравина?! И понял, хотя не хотел признаться в этом: он ненавидит Бравина. Но почему? Не из-за того же, что конкурент. Этот Алексей Юрьевич с ним, с Фаустом, в бизнесе неконкурентоспособен. Масштабы несопоставимы. Он, Фауст, — фигура! Его приглашали на встречу с президентом. А Бравин? Делец среднего звена… Один из десятков тысяч. Так почему же?

Лукавил Павел. Врал самому себе, что не находит объяснений своим… антипатиям. Загонял он разгадку, заталкивал ее внутрь, как пытаются загнать под воду надутый пузырь: его давишь с одной стороны, а он выпучивается с другой. «Выпучивалась» причина: ревновал он Бравина. К его собственной жене. К Владе!

Стыдился Павел этого чувства. Приучал, не один год приучал себя к тому, что сентименты должны быть загнаны в угол. Нет им места в сознании бизнесмена!.. В сознании — может быть, и не было. А вот в сердце…

Венер по-своему расценил паузу приятеля:

— Ну так что? Просчитал? Тогда бери вот это, уложи в кейс.

— А что это? — вернулся Фауст в реальный мир.

— Твоя заявка на приобретение приволжского участка, — подмигнул Венер и шевельнул плечами.

— А на хрена мне этот участок? Мне Лозовое…

— Вот и я так считаю. И так же решит мздоимец, к которому мы идем. Он тебе нарисует на твоей заявке большой и категорический отказ.

— Я чего-то не понимаю. Зачем?..