Сепультурум

— Этим ничего не достичь, — произнесли семь голосов, и Моргравия каким–то образом осознала, что слышит не семерых, а одного. Через них говорил он, их немой владыка, центр колеса.

— Не согласна, — отозвалась Моргравия, хотя и почувствовала себя так же неуверенно, как и Хел. — Я отсеку сигнал от его источника.

— Ты неверно понимаешь свое предназначение. Позволь нам объяснить тебе…

Боль сдавила ее, словно тиски, и она с трудом удержала пистолет. Бросила взгляд на Хел, желая достучаться до нее, но та стояла совершенно неподвижно, опустив меч и уронив руки.

Хел спасла ее…

Моргравия спасалась бегством, напуганная, дезориентированная. Ошанти освободил ее и провел их по туннелям. Они пробили проход. Карнержи была мертва. Роупер тоже. Он выглядел потрясенным. Спрашивал о Хел, но Моргравия ничего не знала. В тот момент она едва помнила, как зовут ее саму.

Хел спасла ее. Она задержалась, отвлекая их, сражаясь.

Сколько времени ей понадобилось, чтобы отыскать ее? Казалось, несколько часов, но могли пройти и дни.

Она вспомнила слова, которые говорила Хел тогда в своем жилище.

«Они ждут», — сказала она. «Пока я вспомню».

И теперь она вспомнила.

— Итак, ты знаешь, — произнесли семь голосов.

Боль утихла. Моргравия убрала пистолет от своего подбородка и со слезами на глазах посмотрела на Хел.

— Вы не сбежали.

— Вы позволили нам уйти…

— Как я и говорил, ты неверно понимаешь свое предназначение.

— Оно не во мне. В ней. Она — сигнал.

Хел, которую как будто поставили на паузу, а теперь с нее сняли, повернулась.

— Мама, мне их убить?

Моргравия подняла пистолет. И выстрелила.

— Да, дочка… — выдохнула он, обливаясь слезами, и оружие выскользнуло из ее руки. Хел рухнула с зияющей дырой в груди. Она встретилась глазами с матерью, и Моргравия задержала этот взгляд, как хотела бы задержать ее саму. Они цеплялись друг за друга, неотрывно глядя, не разрывая контакта, пытаясь ухватить толику так и не прожитой жизни: жизни, которая закончилась, когда закрылись двери храма. — А потом можешь поспать.

— Это ничего не меняет, — произнесли семь голосов. — Ты неверно понимаешь свое предназначение.

— А вы неверно понимаете свои возможности, — огрызнулась Моргравия. Ее сердце сжималось от горя, но она продолжала упорствовать, бороться, а чудовище внутри нее расплетало кольца, понемногу пробуждаясь. — На мне это не закончится. Инквизиция найдет вас. Они сожгут ваш мерзкий культ дотла. Валгааст — это всего лишь еще одна мелкая ересь в великой войне.

— Ты умышленно неверно информирована в такой же степени, в какой несущественна. Валгааст — это не культ. Он выходит за пределы понимания смертных. Это размыкание вселенной. Грандиозное возвращение к исходному состоянию. Мы лишь скромные слуги, с благодарностью повинующиеся его воле и величию. Ты говоришь о сожжении культов, как будто это может положить ему конец. У тебя нет здесь права голоса. Ты не знаешь, что это такое.

Взгляд Моргравии метнулся к саркофагу, к тянущейся сквозь его разбитую крышку детской ручке и к щупальцам, медленно выползавшим из темного нутра.

— Это Подобие. Оно старше самой вечности, реликвия из былых времен. Это сознание внутри машины, апогей устремлений. Ты была переделана под него, идеальный инкубатор. В этом твое предназначение, и сейчас ты его исполнишь.

И оно умирало, поняла Моргравия. Какие бы темные технологии ни берегли Подобие, они начали отказывать. Она должна была стать для него сосудом — носителем, специально созданным, чтобы оно смогло выжить, вскормленное ее механическим телом. Хел привела ее сюда по своей воле, но ничего не зная. Еще одна пешка в игре.

Хел… полностью лишенная человечности, убийца без лица. Дочь, возложенная на жертвенную плиту Империума. Как ни называй, это была смерть. И теперь она претерпела еще одну. Свою окончательную смерть.

Моргравия ощутила, как оно скребется в самом ее средоточии, мучительно желая получить свободу. Чудовище внутри.

Отпусти его…

Ярость и горе хлынули из нее наружу, распуская швы на коже, вытягивая конечности. Она обернулась клинками, перемалывающими зубьями и хлещущими хлыстами из отточенного металла. Разобранная. Переделанная.