Сэр Евгений. Дилогия

Подобное столпотворение для меня было внове, поэтому я только успевал крутить головой в разные стороны. Если на проселочной дороге, которой мы до сих пор ехали, за все время я насчитал только шесть путников, то здесь счет шел на десятки. Кто путешествовал в одиночестве, кто шел в компании. Пеших обгоняли телеги, тянулись вереницы мулов, скакали всадники. Этакий не виданный мною еще кусочек средневековой жизни. Пусть я еще не встретил ни рыцарей, ни прекрасных дам, зато вполне хватало хорошеньких женщин и ярких красок. Несмотря на обилие белых, черных и темно-коричневых оттенков в одежде, почти каждый из путешественников имел цветные заплаты в одежде из другого материала. Те, кто побогаче, как купец, ехавший на муле, выглядел также ярко, но уже по-другому. Камзол красный, а из штанин, одна синяя, а другая - желтая. Еще я заметил, что толпа не имеет никакого желания бухаться передо мной на колени, униженно заглядывая в глаза, как крестьяне одного из селений, мимо которого нам довелось проезжать. Правда, мне уступали дорогу, кланялись, срывая шапки, но это были только те, кто оказывался в непосредственной близости от меня, основная масса народа наплевательски относилась к моему присутствию, а кое-кто, исподлобья, даже бросал в мою сторону косые и недружелюбные взгляды.

'Блин! А мне эти недоучившиеся историки толковали, что знать в средние века - это было все! Писец всем! А тут даже элементарного уважения нет! Вон та немытая харя так прямо волком на меня смотрит!'.

Я не знал, что после битв при Креси и Пуатье, где английские лучники повергли наземь надменное рыцарство Франции, простые люди поняли, что не только рыцари являются силой, стоящей на охране английского королевства, но и простой народ. Английские йомены и валлийские копейщики завоевали такую же военную славу, на которую до сих пор претендовали только рыцари. Народ почувствовал свою силу. Когда все это поняли, то возник вопрос: почему они, а не мы? Почему они живут в замках, а не мы?! Почему не мы, а они проводят время на турнирах, пируя и охотясь в свое удовольствие?! В данный момент я не знал всего этого, поэтому был в достаточной мере удивлен, насколько велика разница от описанной в книгах истории и живой реальности, представшей перед моими глазами.

Вообще-то начало путешествия мне нравилось, да и поведение путников временами было настолько необычное, что временами казалось, люди разыгрывают сценки из спектакля, который можно было назвать 'Жизнь в Средневековье'. Взять, например, нищенствующего монаха в черной рясе, встреченного нами по дороге. Стоя на коленях, на обочине дороге, он что-то бормотал себе под нос, пока мы не приблизились, после чего он жалобно начинает призывать к милосердию. Смысл его речи заключался в следующем: только помогая ближнему своему, можно предстать перед воротами царства небесного. В данном случае - помочь ему. В ответ на его проповедь с противоположной стороны дороги раздался насмешливый голос, одного из двух, идущих рядом, ремесленников: - Эй ты, святоша! Что ты нас пугаешь грехами! Когда они накопятся, я пойду и куплю в церкви индульгенцию на их отпущение! Вот тогда посмотрим, кто из нас будет стоять у святых врат Царства Божьего!

Монах тут же вскинулся, потрясая сжатыми над головой кулаками: - Душа твоя, грешник, что черствая и заплесневелая корка хлеба!

Не успел он так сказать, как в разговор вступил, судя по виду, крестьянин. Бесформенная шапка, куртка из недубленой овечьей шкуры, некогда белые, а теперь в пятнах разноцветных заплат, штаны, доходящие до пяток. Он как раз в это время проходил мимо монаха, но, услышав эти слова, неожиданно остановился и сунул под нос ошеломленному, таким поворотом, монаху, тяжелые, натруженные руки с черными ободками грязи под ногтями:

- Не тебе, святоша, говорить о хлебе! Посмотри на эти руки! Это они выращивают хлеб, о котором ты говоришь! Видишь их! Теперь покажи свои! Посмотрите, люди, какие они у него гладкие да белые!! Что ты ими делаешь?! Ничего!! Только деньги у народа вымогаешь!! Люди, посмотрите на него, это же, самый настоящий клещ, пьющий нашу кровь!!

'Ну, ты посмотри! И тут революционеры! Даже в четырнадцатом веке нет от них спасения!'.

Мы уже отъехали с полсотни метров, когда шум неожиданно перерос в громкие крики и вопли. Мы, все трое, дружно оглянулись. Увидев убегающего монаха, за которым несся крестьянин с палкой в руке, я только удивился подобному повороту дела, хотя мои люди уже дружно ржали во весь голос. Небольшая толпа, собравшаяся на обочине, дружным хохотом, гиканьем и криками подбадривала крестьянина. Монах бежал, так забавно подпрыгивая и размахивая руками, что я не удержался и рассмеялся вместе со всеми.