Сэр Найджел. Белый отряд

Теперь два товарища ехали по старой-старой дороге, которая пересекает юг Англии, но так и не поворачивает к Лондону, потому что он еще был жалкой деревушкой, когда по ней уже давно ходили и ездили. От Винчестера, столицы саксов, до Кентербери, святого кентского города, а оттуда до Узкого пролива, где в ясные дни с обрыва виден дальний берег Франции, — по этой дороге, насколько удается проследить в истории, несли слитки металлов с запада, а навстречу трусили вьючные лошади, везя то, что присылала Галлия в обмен на эти металлы. Старше христианской веры, старше римлян была эта древняя дорога. На север и на юг лежат леса и болота, а потому четкий ее след можно найти только на сухом дерне меловых холмов. Ее до сих пор называют Путем Паломников, хотя паломники были последними, кому она служила, ибо насчитывала уже не одно тысячелетие, когда после убийства Томаса Бекета в Кентербери устремились благочестивые люди.

С холма Уэстонского леса открывался вид на длинную белую полосу, которая ныряла вниз, огибала склоны и убегала вдаль по зеленой волнистой равнине, где даже в лощинах путь ее можно было проследить по старым вязам, посаженным вдоль нее. Ни Найджел, ни Эйлвард прежде не уезжали далеко от дома, и теперь они с легким сердцем и жадным любопытством рассматривали разнообразные картины природы, а также всех встречных. Слева простирался холмистый край вереска и лесов, кое-где расчищенные вольными хлебопашцами под поля. Хэкхерст-Даун, Данлт-Хилл и Рэнмор-Коммон вздымались и уходили вниз, смыкаясь друг с другом. Но справа, когда они миновали деревушку Шир и старинную церковь в Гомшелле, у их ног, точно карта, распростерлась вся южная сторона. Огромный Уилдский лес, дубрава без единой просеки, простирался до гряды Норт-Даун, которая на фоне синего неба казалась оливково-зеленой. Под этим нескончаемым балдахином густой листвы обитали странные люди и творились злые дела. В глубинах его жили дикие племена, сохранившие обычаи предков-язычников, плясавшие перед алтарями Тора, и мирный путник благодарил Господа, что идет по дороге через открытый меловой край и ему не нужно сворачивать на коварную тропу, где его подстерегала липкая глина, непроходимые чащи и опасные люди.

Но не только холмистая местность слева и необъятный лес справа тешили зрение — сама дорога была нескончаемым зрелищем. Ее никак нельзя было назвать пустынной. Насколько хватал глаз, на узкой белой ленте чернели пятнышки — иногда одинокое, иногда несколько рядом, а иногда и множество их — то ли паломники, для безопасности собравшиеся большой компанией, то ли вельможа, доказывающий свою знатность числом воинов и челядинцев в его свите. В ту эпоху главные дороги кишели толпами путников, потому что по стране бродило много бездомных людей. Перед глазами Найджела и Эйлварда лился бесконечный их поток, но похожи они были лишь в одном: всех их от волос до башмаков густо припудрило серой меловой пылью.

Монахи путешествовали из одной обители в другую — бенедиктинцы в черных мантиях, подобранных снизу так, что видна была нижняя белая ряса, картезианцы в белом и двуцветные цистерианцы. И странствующие монахи трех нищенствующих орденов — доминиканцы в черном, кармелиты в белом, францисканцы в сером. Монахи, проживавшие в монастырях, и нищенствующие монахи очень и очень недолюбливали друг друга как соперников, перехватывающих пожертвования благочестивых мирян. И на дороге они расходились, как кошка с собакой, — скашивая глаза и сердито насупившись.

Кроме служителей церкви, пользовались дорогой и служители бога торговли — купец в пропыленном суконном плаще и фламандской шляпе ехал впереди вереницы вьючных лошадей, нагруженных то ли корнуоллским оловом, то ли шерстью западного края или сассекским железом, если торговал он в восточной части страны; если же путь его вел на запад, то во вьюках были генуэзский бархат, венецианское стекло, французские вина или доспехи из Италии и Испании. Паломники же попадались на каждом шагу, чаще всего бедняки. Они устало брели, волоча ноги, склонив головы, опираясь на толстые посохи, перекинув через плечо узелки с едой и пожитками. Изредка на иноходце, покрытом пышным чепраком, или в конных носилках, что считалось великой роскошью, проезжала знатная дама из какого-нибудь западного графства, совершая свое необременительное паломничество к святилищу святого Томаса.

На запад и на восток двигался всякий пестрый сброд: менестрели, спешившие с одной ярмарки на другую, назойливые и вороватые жонглеры и акробаты, самозваные лекари и зубодеры, школяры и нищие, свободные рабочие в поисках платы повыше и беглые кабальные — готовые трудиться за любую плату. Вот какие путешественники поднимали от Винчестера до Узкого пролива клубы белесой пыли над дорогой.