Сэр рыцарь Лис

Я было протянул ему руку, но испуганная Кристи вдруг начала тянуть меня в прямо противоположную сторону:

– Майкл, нет, не надо!

– Майкл, иди сюда! – умолял Вилли.

– Майкл! – Девичьи губы коснулись моего уха. – Майкл, а хочешь, я тебя поцелую?

– Майкл, просыпайся! – Требовательный голос наставника прозвучал за две минуты до обычного подъёма. – У нас полно дел! И, будь добр, убери эту рассеянную улыбку со своего лица. Соберись, день будет сложным.

Встать-то я встал, но улыбка категорически не хотела уходить. Лис смерил меня недоверчивым взглядом, к чему-то принюхался, пожал плечами и вышел.

– Шарль, что мальчик пил на ночь? – раздалось снизу. – Я категорически запретил ему алкоголь, но, может, он где-то нашёл опиумные капли и добавил их в молоко? Он же до сих пор счастлив, как енот с арбузом!

Старый дворецкий уверенно опроверг все эти инсинуации. Обязательные тренировки в то утро отменялись, меня ждал плотный завтрак: пышный омлет с шампиньонами и луком-пореем, французский багет, солёное сливочное масло с зелёными прованскими травами, сыровяленые испанские колбаски чоризо, а на десерт запечённое яблоко с мёдом и корицей, свежий индийский чай из наших колоний, сливки и коричневый тростниковый сахар.

– Поешь как следует, – серьёзно напутствовал лис. – Это на весь день. Домой мы вернёмся не раньше ужина.

Что ж, дважды просить меня ему не пришлось. Сам же учитель ограничился своим любимым кофе, отщипывая от хрустящего багета крохотные кусочки. Он полуприкрыл глаза, задумчиво ковыряя край вязаной салфетки, а мысли его, казалось, вообще витали в неопределённой дали, где-нибудь в туманных эмпиреях другой Вселенной, вне нашего подлунного мира.

И хотя мне жутко хотелось поговорить о судьбе Большого Вилли, которого я категорически отказывался считать виновным, но отвлекать наставника или задавать ему какие-либо вопросы сейчас вряд ли стоило. Поэтому я постарался лишь активнее набивать рот, так, чтобы управиться с завтраком как можно быстрее.

В общем, через какие-то пятнадцать минут мы уже стояли на улице, щурясь от ноябрьского солнышка, подняв воротники от утренней прохлады и высматривая приближающиеся кебы. Брать экипаж с чёрной лошадью лис отказывался из упрямого суеверия, поэтому мне было приказано тормознуть какого-нибудь сивого или буланого возницу. Попался гнедой.

– Быть может, стоило вызвать Фрэнсиса? – на всякий случай спросил я, ставя ботинок на подножку.

– Он ждёт нас на месте. Залезай, мы спешим.

Гнедой жеребец выслушал адрес, кивнул, скаля жёлтые от табака зубы. Кеб заскрипел, колёса загрохотали по мостовой, и в такт движению раздалось:

Ты моя Джоконда, моя ротонда,
Моя ты анаконда,
А я в бетон, да,
Винчу патрон, да?
Ты моя панда, моя ты контрабанда,
Моя Уганда, моя ты пропаганда,
Ты Марь Иванна,
Моя ты банда
И моя ты ванна!
Набрасываю на вентилятор слова,
Типа всё, что в рифму едва-едва.
От глубин моих песен мозги набекрень.
Если это не хрень, то что такое хрень?!

– Почему его нельзя убить, сэр? – скрипя зубами, прорычал я. – Чисто из милосердия!

– Увы, потому что мы обязаны уважать свободу творчества, это естественные издержки британской демократии, – пытаясь натянуть цилиндр до плеч, простонал месье Ренар. – Поверь, я и сам хочу, но даже инспектор Хаггерт вряд ли отмажет нас в данном случае.

– А если его самого заставить такое слушать?!

– Хм, ну тогда, пожалуй, шанс есть…

Благо что ехать пришлось относительно недолго, всего четыре квартала по прямой и один налево. У нас не успела пойти кровь из ушей, мы быстро расплатились и наперегонки выпрыгнули из страшного рэпового ада. Если в целом пение кебменов неизбежно как мировое зло, то хотелось бы, чтобы репертуар им хотя бы утверждала лондонская консерватория, славящаяся своими консервативными (прошу прощения!) традициями.

Какое-то время мы оба постояли, держась за фонарный столб, чтобы просто перевести дыхание и унять рвотные позывы. Нашего донского друга нигде видно не было, однако в ста шагах у небольшого двухэтажного дома стояли двое констеблей.

– Если позволите сказать, сэр, я не думаю, что Вилли способен на убийство. Он, конечно, болван и кулаки у него тяжёлые, но…

– Помолчи, будь добр. Лучше поверни голову направо.

Я посмотрел. Любопытствующие бездельники там не толпились, возможно, потому что начал накрапывать дождик. Но зато троица подозрительно «скучающих» типажей, один из которых был уже знакомый мне барсук-фотограф, неспешно прогуливалась по противоположной стороне улицы.

При виде моего учителя все трое сделали охотничью стойку.

– Они вас узнали, сэр.

– В наше время спастись от назойливого внимания прессы практически нереально, – устало вздохнул лис, гордо выпрямляя спину и задирая подбородок. – Что ж, дадим этим акулам пера то, чего они так жаждут!