Серафим

Я никогда не выбирала никого со счетом выше сорока, но грех мне не чужд. То, что я не выбирала их, не означало, что я не изучила анкеты и преступления, которые они совершили, дабы заработать свои баллы. Жестокие преступления. Неискупимые. Вот истинная причина, по которой я держалась в стороне, не считая их достойными. Они были монстрами, более ужасными, чем те, что населяли истории офана Пиппы.

Мои мысли вернулись к Найе. Я подумала, как однажды ей придется иметь дело с подобными грешниками, решать, заслуживают ли они второго шанса и станет ли она той, кто дарует его им. Обычно самых опасных, особенно мужчин, оставляли неоперенным мужского пола, но некоторые девушки тоже брались за них. Лей так и поступила.

Вот только Джаред оказался не столь ужасен, потому что заработал свой трехзначный счет из-за ошибки мужчины, который вдохновил меня на покупку неоновой свиньи с крыльями.

– Твой отец еще жив?

– Нет, ma chérie.

– Как он… умер?

– Безболезненно. К сожалению. – Ее внимание переключилось на жемчужно-серый потолок. – Я слишком хорошо прицелилась.

– Мне так жаль, Мими.

– О чем ты сожалеешь?

– О том, что ты пострадала от руки того, кто должен был тебя любить.

– Хм-м. – Она провела рукой по мягкому одеялу. – А мне не жаль. Будь отец добряком, я бы не встретила Пьера. Не встреть я его, не научилась бы стрелять. А если бы не научилась обращаться с оружием, Исаак Адлер никогда бы не нанял меня, и я не смогла бы вырастить Джареда, а потом и тебя. – Она провела костяшками пальцев по моей щеке. – Я верю, что все происходит по какой-то причине. Даже ужасные вещи. – Мими приняла мое молчание за непонимание, потому как добавила: – То, что не уничтожит, изменит тебя. Помни об этом, Селеста. Помни, что тот же самый огонь, который обращает песок в стекло, способен обратить бревна в пепел.

Если только это не ангельский огонь. Ангельский огонь обращал материю в ничто. Он сжигал крылья и уничтожал души.

Я перекатилась на спину.

– Не люблю огонь.

– Жизнь без огня была бы холодной и тоскливой, ma chérie. – Мими провела по одной из фиолетовых дуг, окаймляющих мои глаза, – отсутствие сна сказалось на моей внешности, наградив меня темными кругами. – Теперь поспи немного, а утром мы приготовим блинчики, чтобы я могла продемонстрировать чудеса огня. Если только ты не предпочтешь есть сырое тесто.

Я искоса взглянула на нее, ответив на слабую улыбку.

– Можешь рассказать мне больше о Пьере? Что с ним случилось?

– Он был в составе иностранных легионов.

– И?

– Закрой глаза, и я расскажу тебе историю о том, с чего мы с Пьером начали, а затем и о том, чем все закончилось.

Закончилось. Как я ненавидела это слово.

Я заставила себя сомкнуть веки, когда Мими начала свой рассказ. Казалось, мой разум заключил тайный сговор с сердцем, не желая слышать концовку, и отключился, пока Мюриэль и Пьер все еще были счастливы вместе.

* * *

Вздрогнув, я резко проснулась, когда по краям плотного бордового дамаста забрезжил рассвет, проклиная себя за то, что упустила драгоценное время с Мими. Протерев глаза от остатков сна, я перевернулась.

Когда мой взгляд встретился со взглядом, который я не видела много лет и который, как я надеялась, больше никогда не увижу, я села.

Прибытие серафима означало только одно: Мими больше нет.

Глава 5

– Нет! – Я подползла к Мюриэль, не обращая внимания на Серафа Ашера.

Ее лицо было гладким, без боли и меланхолии, которые она носила в себе десятилетиями. Я прижалась к ее щеке.

– Ты оставила меня, даже не попрощавшись, – прохрипела я ей на ухо.

– Селеста… – Голос Ашера вернул меня в самое мрачное время моей жизни.

Я отстранилась от Мими, потирая ладонями щеки, которые становились мокрыми так быстро, что казалось, будто слезы вытекают прямо из пор.

– Ты, заткнись. – Я нахмурилась, когда кости крыльев напряглись и отринули перо. – Матерь пернатая. – Выругалась я, закрыв глаза, пока боль не утихла, а затем открыла веки и устремила взгляд на того, кто заставил мою подругу вознестись, а прежде и испепелить ее крылья.

Лей мертва из-за него.

– Не знала, что сбор душ входит в число обязанностей серафима. Разве у лидеров Элизиума нет занятий поважнее, чем переправлять души? – Моя спина напряглась, когда еще одно перо отделилось от костей.

– Я понимаю, тебе больно…

– Больно? Мне не больно. Я. В. Ярости, Сераф. – Мой голос едва превышал громкость шепота, но, должно быть, он оказался мощным, поскольку Ашер расправил широкие плечи и сложил руки, натягивая коричневую замшу на его торсе. – Сначала Лей, теперь Мюриэль. – Я взяла ее руку и прижала к щеке, умоляя ее пальцы погладить мою кожу в последний раз. – Ты не можешь вернуть ее? Знаю, что она не может жить вечно, но… – Мой голос сорвался. Дрогнул. Я сомкнула губы, прежде чем бушующий во мне всхлип смог разорвать жалкий воздух.

Ты обещала мне недели.

И блинчики. Ты обещала мне блинчики!

Мои слезы стекали по костяшкам пальцев Мими, смачивая мозоли, оставленные ее любимыми венчиками и деревянными ложками.

К кому мне теперь возвращаться домой по выходным?

Кому жаловаться в плохие дни? Или в хорошие?