Серафим

Дверь с грохотом захлопнулась, надеюсь, перед архангелом.

– Сейчас середина ночи, Селеста.

Не повезло.

– Тебе не следует разгуливать здесь одной.

Я попыталась промолчать. И быстро провалилась в своей задумке. Меня нельзя назвать спокойной и молчаливой, я всегда была вертлявой и болтливой.

– Я уже взрослая. Уверена, что со мной все будет в порядке. Кроме того, я планировала взять такси.

– Таксисты бастуют.

– Тогда поеду на метро.

– Там тоже забастовки.

Я прищурилась в сторону бульвара, но еще не могла разглядеть его в конце извилистой пешеходной улицы.

– Ты знаешь французов не хуже меня, Селеста. Они вечно бастуют.

Он прав. За два года, что я здесь жила, хотя бы раз в месяц проходили забастовки по тем или иным причинам. Обычно это было связано с желанием меньше работать и больше зарабатывать.

За спиной Ашера материализовались крылья, их бронзовые кончики мерцали в свете чугунных фонарей, торчащих из известняковых фасадов.

– Я могу доставить тебя туда, куда тебе нужно.

– Ты шутишь, верно?

– Разве похоже, что шучу?

– Нет, ты выглядишь крайне серьезно, что настораживает.

– Почему?

– Потому что. Ты предлагаешь отнести меня.

– Беспокоишься, что я не смогу?

Не бейся сейчас мое сердце о каждое ребро, я бы, возможно, фыркнула, но я была слишком занята попытками восстановить дыхание, чтобы голос звучал не столь потрясенно, как, вероятно, я выглядела.

– Я не сомневалась в твоей силе, Сераф. – Я взглянула на внушительные бицепсы, выступающие под коричневой тканью, – не огромные, как у бодибилдера, но с твердыми мышцами.

– Это не какая-то коварная уловка, чтобы подвесить тебя над Эйфелевой башней, пока ты не согласишься завершить крылья.

У меня пересохло во рту.

– Об этом я даже не думала.

– Тогда почему выглядишь так, будто тебя вот-вот стошнит?

– Потому что твое предложение прокатить меня по небу без ремня безопасности настораживает.

– Тебя никогда не поднимал в воздух ангел?

– Нет. Я земная девушка. И эта земная девушка очень любит ходить. К тому же мой пункт назначения находится в одном округе отсюда, так что я скоро окажусь на месте. Пешком.

Когда я начала поворачиваться, он спросил:

– Ты боишься?

Я замерла.

– Чего? Тебя?

– Полета.

Я выпустила воздух уголком рта.

– Конечно, нет. – Мои кости крыльев ныли. И ныли.

Ашер скрестил огромные руки на широкой груди. Не знай я мать Евы, другого архангела, я бы решила, что серафимы отлиты из иной формы, нежели все мы.

– Но вот тебе, с другой стороны, следует опасаться.

– Чего я должен опасаться, Селеста?

– Того, что я случайно – или нет – снова задену твои драгоценные перья, Сераф.

– Я выжил в первый раз. Уверен, что переживу еще одно покушение на мои крылья.

– Покушение? – Я ухмыльнулась, но потом стерла эту ухмылку, потому что передо мной стоял ненавистный человек, который заслуживал исключительно холодного приема и сердитых взглядов. – Слушай, если у тебя есть скрытое намерение показать мне, что я упущу…

– Нет у меня никаких скрытых намерений.

– Твое сострадание не знает границ, Сераф, но я все же предпочту пройтись. – Так я и сделала, зашагав по серебристым булыжникам.

Мгновение спустя воздух сгустился, и аромат Ашера – ветер, замша, солнечный свет – вновь окутал меня. Великий Элизиум, архангел упрям, и это говорит особенно упрямая девушка. Если я сделаю вид, что его рядом нет, он уйдет?

Я пробовала этот подход целую минуту, после чего не выдержала:

– Не мог бы ты найти другого неоперенного, чтобы, – я облизала губы, прежде чем слово «раздражать» сумело бы вылететь изо рта, – оказать помощь?

Вместо того чтобы понять намек, Ашер ответил:

– На днях я встретил твою маму.

Мой шаг замедлился. Неужели он пытался снова меня задеть? Почему, черт возьми, он заговорил о моем биологическом родителе?

– У меня нет матери, Сераф.

– Есть.

Я поджала губы.

– Она живет в гильдии…

– Эта женщина была утробой, а не матерью. – Поскольку я не могла оставить все как есть, я спросила: – Зачем ты с ней встречался? Чтобы обсудить мое затруднительное положение?

– Раз ты не хочешь иметь со мной ничего общего, я подумал, что она сможет до тебя достучаться.

Я мрачно усмехнулась.

– Она хоть помнит, что у нее есть дочь?

– Помнит, но вмешиваться не желает.

– Сюрприз. Сюрприз. – Почему я не могу думать о ней равнодушно? – Кстати, о матерях, Сераф, кто мама Найи?

Он изучал стеклянный фасад ресторана на углу, где одинокая официантка протирала столы. Когда мы проходили мимо, ее взгляд упал на Ашера, и полотенце выскользнуло из ее руки, шлепнулось на край стола и упало на пол. Поскольку она не могла видеть его крылья, я предположила, что ее потрясло его телосложение. Если только она не увлекалась косплеем. В своей коричневой тунике и таких же брюках архангел выглядел так, будто только что сделал передышку в бою со львом. Девушка следила за ним до самого бульвара, высунув язык изо рта. Ашер же совершенно не обращал внимания на свою ангельскую энергию.

Когда мы дошли до бульвара, я повторила свой вопрос:

– Итак? Кто же стал этой счастливицей среди истинных, которую ты оплодотворил, Сераф?

– Мать Найи была человеком.