Серафим Саровский

Иван Тихонов, озлобленный вконец непокорством сестер, сказал, что «сделается змеей и вползет повсюду… Он написал тайно в Петербург к лицам, относившимся с особой любовью и доверием к старцу Серафиму, о положении дел в Дивееве и просил присоединить девичью общину к обители матушки Александры, которая в то время была под начальством болезненной и слабой управительницы. Многие из лиц, веривших рассказам Ивана Тихонова, имели родных при высочайшем дворе, и просьбы их увенчались успехом. 28 июля 1842 года был получен указ о соединении обеих общин в одну Серафимо-Дивеевскую общину. Горестное, никем не ожидаемое событие это, доставившее ликование лжеученику и его избранницам, повергло в глубокую скорбь и печаль остальных. Серафимовы сироты ужасались, что попраны заветы старца, а казанские сестры — что нарушен исконно заведенный порядок и принятый устав из Сарова. Поправить дело было уже невозможно и поздно. Мир был нарушен на многие десятилетия.

Хотя М. В. Мантуров и жил в то время в Дивееве, но поправить ничего не мог, потому что был совершенно нищий. Видя водворившегося и самовольно всем распоряжавшегося в обители Ивана Тихонова, он терпел все ради завета отца Серафима никогда не покидать без нужды Дивеева. Мантуров, где только возможно, старался действовать на послушника словами и уговорами. Но все было напрасно, потому что безграничное честолюбие его заглушило совесть.

Ради того чтобы прослыть истинным учеником святого старца, Иван Тихонов не чуждался никаких интриг и даже убедил многих архиереев, что он великий страдалец за дело батюшки. Он извращал асе известные его предсказания, подбирая их по своему усмотрению к творимым им событиям.

Лжеученик сумел на некоторое время заморочить даже и Н. А. Мотовилова, который жил в своем симбирском имении, ездил за сбором материалов в Курск, долго болел и не знал истинного состояния дел в Дивееве. Но когда произошло соединение общин, Мотовилов прозрел. Он писал: «За всеми домогательствами Ивана Тихонова и сотрудниц его обитель сия все не рушилась, и сам дух двух слившихся обителей не только сливался в один дух, но что всего удивительнее, это — то, что из обеих общин выделились усердствовавшие к делу соединения сподвижницы Ивана Тихонова, сначала тайно, а потом уже и явно образовали из себя третье общество» (ту самую «посконь», которую, по словам Серафима Саровского, нужно было выдернуть из «конопли»),

Иван Тихонов не погнушался в 1849 году объявить мертвыми всех стариц, знавших отца Серафима лично. Всем, чем только можно, он притеснял серафимовых сирот, стараясь под всякими благовидными предлогами уничтожить все серафимовское, заменяя все лично от себя придуманным. Так, он перенес на версту в поле мельницу, упросил епархиальное начальство запереть Рождественский храм, вместо столь строго заповеданного чтения неусыпной Псалтири заставил читать Евангелие во вновь отстроенной им Тихвинской церкви. После этого он снес все построенные по приказанию батюшки Серафима корпуса-кельи, построив свои, задним фасадом к святой, заповеданной Богородицей канавке с твердым намерением постепенно засыпать ее совсем.

Обо всем этом подробно рассказано в знаменитой «Летописи Серафимо-Дивеевского монастыря». Страсти бушевали. И все же, как первый знак вмешательства Царицы Небесной, 5 июня 1848 года совершилась чудом закладка собора, предреченного великим старцем. Землю под него отец Серафим купил еще при своей жизни и сказал, что здесь «большой теплый собор выйдет, наподобие Иерусалимского храма».

Почти тридцать лет страдала Серафимова обитель от вмешательства в ее дела Ивана Тихонова, который уже стал иеромонахом Иосафом. Великие старицы и сироты Серафимовы терпели и молчали, пока не пришла пора отвечать на вопросы духовных и светских следователей. О смутах в обители стало известно даже при дворе императора и митрополиту Московскому Филарету (Дроздову).

В 1861 году старица Прасковья Семеновна Мелюкова отправилась вместе с сестрами на могилку к батюшке в Саров и зашла к колодцу Серафимову, И вдруг на их глазах вода замутилась, закипела, все камешки со дна поднялись кверху. Тут и вспомнили предсказание Серафима, что когда вода замутится, то Прасковье Семеновне нужно будет говорить всю правду. А замутился источник при приближении к нему Лукерьи Занятовой — главной ставленницы иеромонаха Иосафа, которую он хотел сделать игуменьей новообразованного Дивеевского монастыря. Он действительно в то время был утвержден по ходатайству властей, но не сестер обители.

В Саров приехало епархиальное начальство во главе с преосвященным Нектарием, дабы положить конец смуте и жребием избрать первую игуменью. Он отслужил обедню в Тихвинской церкви и, когда вышел на молебен, приказал подать на подносе три конверта с именами кандидаток. Взяв один, владыка распечатал и провозгласил: «Господь Бог выбирает начальницей Гликерию Занятову».