Митрополит Вениамин (Федченков).
Из книги «Всемирный светильник.
Благословение нуждающимся в утешении
Со времени открытия дверей затвора посетители о. Серафима все увеличивались более и более: иногда количество их доходило до тысячи и двух тысяч человек в день. Весь монастырский двор наполнен был народом, жаждавшим хоть увидеть святого старца или получить от него благословение, а уж побеседовать с ним считалось особым счастьем.
Один монах говорил о. Серафиму: «Тебя много беспокоят обоих полов люди; и ты пускаешь к себе всех без различия».
В ответ ему смиренный старец сослался на пример преподобного Илариона Великого, который не велел затворять дверей ради странников, и добавил: «Положим, что я затворю двери моей кельи. Приходящие к ней, нуждаясь в слове утешения, будут заклинать меня Богом отворить двери и, не получив от меня ответа, с печалию пойдут домой… Какое оправдание я могу тогда принести Богу на Страшном Суде Его?»
Митрополит Вениамин (Федченков).
Из книги «Всемирный светильник.
«Бегай от людей и спасёшься»
Душа его томилась желанием совершенного уединения, полного пустынничества. Такая жизнь является одной из высших ступеней на пути восхождения человека к Богу. Это ничем не отвлекаемое, полное погружение человека в думу о Боге и постоянная молитвенная беседа с Богом, ничем не ослабляемый единый порыв души в благость Божества.
«Отче, — спросил как-то у о. Серафима один инок, много размышлявший об уединении, — некоторые говорят, что удаление от общежития в пустыню есть фарисейство, что оказывается пренебрежение братии или еще бросается на нее осуждение. Как ты думаешь?» — «Не наше дело, — отвечал старец, — судить других. А удаляемся мы из общества братства не из ненависти к нему, а более для того, что мы приняли и носим на себе чин ангельский, которому невместительно быть там, где словом и делом прогневляется Господь Бог. И потому мы, отлучаясь от братства, удаляемся только от слышания и видения того, что противно заповедям Божиим, как это случается неизбежно при множестве братии. Мы избегаем не людей, которые одного с нами естества и носят одно и то же имя Христово, но пороков, ими творимых, как и великому Арсению сказано было: “Бегай людей и спасешься”».
Но, испытав все трудности жития пустыннического, старец впоследствии предостерегал спрашивавших у него совета, что в монастыре иноки борются с противными силами как с голубями, а в пустыне как со львами и леопардами.
Не советовал батюшка придумывать каких-либо особых подвигов или даже необычных дел. Как-то посетитель спросил о. Серафима растолковать ему сон:
— Я видел кого-то, который приказывал мне выстроить церковь.
Батюшка ответил:
— Это твое собственное желание. И если Бог избрал тебя на это и потребует нужда, то с Богом.
Митрополит Вениамин (Федченков).
Из книги «Всемирный светильник.
О многословии
Особенно должно хранить себя от обращения с женским полом: ибо как восковая свеча, хотя и не зажженная, но поставленная между зажженными, растаивает, так и сердце инока от собеседования с женским полом неприметно расслабевает, о чем и св. Исидор Пелусиот говорит так: «Аще (глаголющему Писанию) злыя беседы тлят обычаи благи, то беседа с женами, аще и добра будет, обаче сильна есть растлити внутреннего человека тайно помыслы скверными, и чисту сущу телу, пребудет душа осквернена: что бо твердое есть камене; что же воды мягчае, обаче всегдашнее прилежание и естество побеждает: аще убо естество, едва движимое, подвизается, и от тоя вещи юже имать ни во что же, страдает и умаляется: то како воля человеческая, яже есть удобо колеблема, от обыкновения долгого не будет побеждена и превращена?» (Исидор Пелусиот. Пис. 284 и Чет. мин. в жизни его февраля 4 дня). А потому для сохранения внутреннего человека надобно удерживать язык от многоглаголания: «муж бо мудр безмолвие водит» (Притч 11, 12), «и иже хранит своя уста, соблюдет свою душу» (Притч 13, 3): и помнить слова Иова: «завет положих очима моима, да не помышлю на девицу» (Притч 31, 1), и слова Господа Иисуса Христа: «всяк иже воззрит на жену, ко еще вожделети ся, уже любодействова с нею в сердце своем» (Мф 5, 28).
Пустыня — рай сладости