Серафимо-Дивеевские предания

Как провел отец Серафим последний вечер своей жизни, известно лишь со слов его соседа по келии, инока Павла. Покои отца Павла соединялась общими сенями с покоями старца Серафима, но самые келии разделялись глухою стеною. Отец Павел был монах смиренный, никого не осуждал и старец доверял ему, отзываясь о нем так: «Брат Павел за простоту своего сердца без труда войдет в Царствие Божие. Он никогда никого не судит и не завидует никому, а только, знает собственные грехи и свое ничтожество». Этот инок, собственно, не был келейником, так как келейника у батюшки Серафима никогда и не было, но отец Павел, случалось, как добрый сосед, помогал и оказывал ему какие-то услуги. Этот же отец Павел не раз предупреждал старца, что от его привычки оставлять без надзора много горящих свечей может случиться пожар. На это подвижник давал такой ответ: «Пока я жив, пожара не будет. А когда умру, кончина моя откроется пожаром».

Отец Павел заметил, что 1 января батюшка Серафим три раза выходил из келии к тому месту, которое им было выбрано для своего погребения. И, стоя там, он долгое время смотрел в землю, а вечером у себя старец пел пасхальные песнопения: «Воскресение Христово видевше... Светися, светися новый Иерусалиме... О Пасха велия и священнейшая Христе».

Эти торжествующие песнопения, перемежаясь с другими победными молитвами, свидетельствовали, что дух отца Серафима возносился к тем небесным чертогам, которые для него в то время уже уготовлялись. Утром 2 января инок Павел, выйдя из своей келии и направляясь к ранней обедне, почувствовал запах дыма в сенях. Шел запах из покоев отца Серафима. Инок попробовал отворить дверь, она была заперта изнутри крючком. Отец Павел сотворил обычную при посещении келий молитву, ответа не последовало. Тогда инок вышел на крыльцо и, заметив в темноте проходивших в церковь братий, позвал их, чтобы проверить свои догадки насчет пожара, полагая, что старец ушел в Дальнюю пустыньку. Один из проходивших, послушник Аникита, бросился к двери отца Серафима и, сильно рванув, сдернул ее с внутреннего крючка. Поскольку рассвет еще не наступил, а в келии свету не было, то ничего и разобрать нельзя было в темноте; чувствовался лишь запах гари от тлеющих холстов — лежали у двери. Старца не было ни видно, ни слышно. Монах Павел и послушник Аникита стали на ощупь отыскивать батюшку, потом зажгли свечу и увидели его на обычном месте, пред аналоем — стоял коленопреклоненный с открытою головою, с медным крестом на груди. Глаза его были закрыты; руки, сложенные крестообразно, лежали на аналое, поверх книги, по которой он совершал свое молитвенное правило пред иконой Божией Матери «Умиление». Склоненная в молитве голова покоилась на руках.

Собравшиеся было подумали, что старец уснул. Его даже слегка побудили, потом братия уже сообразила, что старец Серафим почил о Господе, и что его душа переселилась в другой, вечный мир. Лицо почившего подвижника продолжало свидетельствовать о возвышенной его молитве и духовной радости.

В эту ночь подвизавшийся в Глинской пустыни старец Филарет, выходя от утрени, указал братии на необыкновенный свет, видимый на небе. При этом он произнес: «Вот как отходят души праведных. Ныне в Сарове душа отца Серафима возносится на небо».

Старца обмыли, облачили, положили в дубовый гроб, туда же вложили его финифтяную икону с изображением преподобного Сергия. Новопреставленного сразу же вынесли в собор. Быстро разнеслась в разные концы весть о кончине дивного старца. Множество народа сошлось и съехалось в Саров. Если принять во внимание, что взаимная привязанность старца и людей была безгранична, то станет понятно все то горе, которое доставила его кончина. Предсказание батюшки: «Земля постонет от плача и рыдания» сбылись в полной мере. Восемь дней его тело стояло открытым. Ко дню отпевания толпы народу собрались в Саров, чтобы совместно в молитве о нем еще сильнее почувствовать духовную близость к нему, уже в вечности живущему, озаренному Божественным благословением.

Уставное совершение чина монашеского отпевания, глубокое содержание церковных песнопений и умилительные звуки похоронных напевов достойно увенчивали погребение в Саровской пустыни останков старца Серафима. Гроб опустили в могилу у стены Успенского собора.

В Киевском Князь-Владимирском соборе, по поясу купола кистью Виктора Васнецова написана картина «Преддверие рая». Это замечательное произведение искусства с чрезвычайной силою передает стремление души святых угодников к Богу, радость соединения их с Богом навеки. Вот в таком радостном и устремленном к Господу настроении и вознеслась душа Саровского праведника в небесные чертоги, чтобы после явить миру, и прежде всего нам, русским людям, неисчерпаемое море чудес и великое заступление пред Богом. Все это затем вылилось в торжество прославления угодника Божия, преподобного Серафима.

Прославление