Серафимо-Дивеевские предания

Думается, уже один внешний вид Саровской пустыни — этой раскрытой книги русского подвижничества — согревает русского человека. Пустынь расположена чрезвычайно живописно — на высоком обрыве. И купола Успенского собора далеко видны в окрестностях Сарова, привлекая усталого путника молитвенным уютом и монастырской тишиной. У подножья горы, на которой высится монастырь, Сатис и Саровка сливаются в одну реку. Кругом дремучий лес, и на далекие пространства вокруг никакого жилья.

III

Настоятельствовал в Пустыни строгий, но ласковый игумен Пахомий. Родом он был тоже из курских купцов и, конечно же, знал родителей Прохора. Угадывая опытным взором всю силу и чистоту решения юноши, отец Пахомий ласково принял его, поручая на попечение казначею монастыря иеромонаху Иосифу. У этого старца Прохор состоял келейником, затем его посылали на послушание в хлебню и просфорню, после определили чистодеревщиком в столярню. Одно время его обязали будить братию к ранним службам. Впрочем, исполнением этих несложных, но утомительных занятий, конечно, не замыкался круг забот юного послушника. С величайшей ревностью привлек он свое внимание к самой сущности монашеского звания — к перевоспитанию самого себя, к наблюдению за собою и достижению нравственного совершенства. Юноша, выросший в страхе Божием, ревностно вступил на путь иноческого самоотвержения; воспитывая в себе трудолюбие, кротость, воздержание во всем, а главное, прилежание к молитве — вот что становится теперь во главу его жизни! Он знал, что в обители, под строгим руководством старцев, ему надлежит оградить себя от соблазнов мира, что только здесь возможно подвизаться для аскетических подвигов, для полного раскрытия в себе духовных дарований. Твердо решившись на духовный подвиг, юноша с радостью взялся исполнять монашеские заветы, оставленные в назидание преподобным Иоанном Лествичником, который говорил: «Как корабль, имеющий искусного кормчего, благополучно с Божией помощию входит в пристанище, так и душа, имеющая доброго пастыря, легко восходит на небо, хотя бы и была ранее грешной... Как идущий по незнакомому пути без путеводителя легко может заблудиться, хотя бы он был разумным, так и в монашестве самовластно проходящий свое монашеское послушание легко погибает, хотя бы и знал премудрость всего мира».

Серьезное, вдумчивое отношение к иноческому устроению сказалось в рвении юного послушника неопустительно посещать церковные богослужения и неподвижно выстаивать все службы. Прохор и потом стоял всегда на определенном месте от начала до конца службы, строго исполнял он и свое келейное правило. Разумеется, были у инока Прохора и затруднения, встречались и препятствия для успешной борьбы. Помыслы, печали, скука, уныние — эти постоянные спутники греха, отравляя нашу мирскую повседневную жизнь, бывает, проходят и внутрь монастырских стен. Но как настойчиво и победоносно отражал эти диавольские козни новоначальный инок! Он побеждал постоянным наблюдением над собою, побеждал трудом и молитвой.

Дома Прохор читал священные книги и занимался физическим трудом. Евангелие и Послания Апостолов он читал всегда стоя. Из духовных книг читал «Шестоднев» святого Василия Великого, «Беседы» святого Макария Великого, «Лествицу» преподобного Иоанна, «Добротолюбие» и многие другие. Начитанность развила в иноке способность все сказанное в книгах применять к человеку и разным состояниям его характера — отсюда умение всякое жизненное положение прояснить истинным решением, всякое доброе дело облагоухать благодатию Божией. Физическим же трудом он занимался, участвуя на общих работах монастырской братии, — на сплаве леса, заготовке дров, а во время отдыха он искусно вырезывал из кипариса крестики и раздавал их богомольцам. И все же больше всего он любил уединенную молитву и воздержание. Будущий великий подвижник, постник и труженик инок Прохор как бы с самого начала сознавал сущность подвижничества и сладость монашества. Его монастырская жизнь — это живой, наглядный пример аскетизма, постоянного самоотречения, отказа от всего того, что мешает спасению.

Идеал святости вынашивал в своем сердце юный Прохор, к нему он направлял свои силы и свой духовный порыв. Уже в ранние годы своего иночества Прохор придерживался строгого поста. Он ничего не вкушал по средам и пятницам, а в другие дни недели принимал пищу раз в день. По благословению и с разрешения своего старца Иосифа, молодой Прохор в свободные часы уходил в лес для одинокой молитвы. В чаще леса он устроил шалаш и там погружался в созерцательную молитву. В тишине, вдали от людей, он умиленно отдавался молитвенному подвигу среди немеркнущих красот природы, раскрывавшей ему величие Всемогущего Творца.