Серафимо-Дивеевские предания

В затворе подвижник питался особенно скудно: толокно да рубленая капуста — еда, а пил он лишь воду. Доставлял бесхитростную провизию сосед по келии — монах Павел. Он ставил все принесенное у двери и удалялся. Бывали случаи, что отец Серафим из принесенного ничего не брал, и тогда монах Павел уносил еду обратно...

Сложно и велико было молитвенное правило подвижника Серафима. За неделю он прочитывал весь Новый Завет и, читая, толковал себе Писание вслух. Многие счастливы были прильнуть к его двери и слушать слова назидания, льющиеся из уст отца Серафима. Иногда он за книгой как бы замирал, погружаясь в созерцание, и, переставая читать молитвы, замолкал, неподвижно стоя пред иконой. Во все праздничные и воскресные дни, после ранней обедни, отец Серафим у себя в келии приобщался Святых Таин.

Чтобы памятовать о смертном часе, отец Серафим поставил у себя в сенях дубовый гроб; около него он часто молился, непрестанно подготовляя себя к вечному покою.

VIII

Минуло пять лет строгого затвора, за это время старец Серафим заметно ослаб, но сроки подвигов его еще только начинались. Старец не нарушил своего затворничества и безмолвия даже в момент приезда в Саров Тамбовского епархиального архиерея Ионы (бывшего потом экзархом Грузии). Преосвященный пожелал видеть старца-подвижника. Владыка подошел к келии отца Серафима в сопровождении игумена Нифонта, но дверь оказалась запертой. Желание игумена проявить некоторую настойчивость, чтобы старец открыл дверь, не встретило у владыки сочувствия. Проникнутый уважением к старцу, преосвященный сказал: «Не надо, как бы нам не погрешить через сие», — и, отойдя от келии, оставил затворника в покое.

Прошло еще пять лет. Теперь уже старец принимал братию и мирян в своей келии, охотно с ними беседовал и с любовию научал их христианской вере и благочестию.

В 1825 году, 25 ноября, было отцу Серафиму видение Богоматери: Матерь Божия повелела ему выйти из затвора, и принимать всех, кто будет нуждаться в его утешении, советах и молитве. В это время батюшке было 66 лет. С богатым опытом полувековой монашеской жизни вступил он на путь старчества -духовного руководства людьми. Заметим: старчество — самый жизненный нерв истинного православного монашества, без него не воспитать духа, не отсечь собственной воли: «Старец в монастыре — это матка в улье, коей подчиняется сам игумен». В Патериках рассказано о многих трогательных примерах истинного смирения пред старцем. Где есть старец, там тепло инокам и послушникам: он и в скорби утешит, и в ссоре примирит, и в недоумениях вразумит, научит. Преподобный Серафим покойному наместнику Сергиевской Лавры архимандриту Антонию (Медведеву) говорил: «Не отцом будь, а матерью своим монахам».

И это применимо к старцу даже больше, чем к игумену, к настоятелю. Настоятель иногда должен быть формально строг, старец же всегда ласков и добр. У игумена — власть, у старца- любовь. Игумен пригрозит: «Выгоню из обители». Старец вздохнет, задумается, скажет холодно: «Ну, делай как знаешь». И тем даст понять, что ты его обижаешь своим непослушанием, невыполнением его заповеди... Тоже угроза: «Не буду любить, живи как знаешь». А ведь это больше, чем «выгоню». Такому воплощению любви люди готовы бывают в ноги поклониться, проливать слезы покаяния — только бы простил, только бы опять приласкал.

К сожалению, мир мало знаком с радостями иноческой жизни. Когда соприкасаешься с этой жизнию, когда сердцем познаешь радость общения с благодатными старцами, тогда всей душой стремишься в святые обители, чтобы там освежить себя, обновиться духом и почувствовать превосходство духовных ценностей над суетой мирской. Духовное, таинственное общение с такими старцами не прекращается и по смерти их: любовь ведь никогда не умирает. Достаточно вспомнить, что говорил своим духовным чадам преподобный Серафим Саровский: «Когда скорбно вам будет, приходите на мою могилку, да все мне, как живому, и поведайте, и вам станет легче»...

И к могилке своих старцев стремятся любящие их души, издалека пишут в обитель: «Батюшке родному поклонитесь, на могилку сходите, шепните ему, родному, дочка твоя, сыночек твой скорбит, — помоги, родной». В этих простых, но искренних, слезами растворенных словах, чувствуется: в старце ценится его духовный опыт жизни. «Слово от опыта — живая вода, утоляющая жажду души: слово без опыта — вода, разбрызганная по стене. Слово от опыта — чистое золото, без опыта — медница. И таким-то сокровищем обладают и всех обильно наделяют старцы. Сам искушенный, может и искушаемым помочь».

Вот какая благодатная сила заключается в старчестве, и на этот путь Господь Бог благословил отца Серафима.

IX