Серай эльфийка (Эльфийка Серого)

            - «Мама желает спросить, но в тоже время стесняется: вместе нам с тобой стелить или раздельно. А отец хочет курить, но не решается при мне показать свою дурную привычку».

            - «Да. Он много раз бросал. Но что-то никак не добросит».

            - Светка, я не пойму, ты, что волосы покрасила? – разглядел Алексей Алексеевич пепельные пряди на голове Цветаниэль.

            - Это мода сейчас такая. Скажи же Теона? – толкнула светлая меня локтём.

            - Самый «писк», - подтвердила я. - «Серебряные локоны» называются.

            - А мне кажется, такой цвет старит молодых девушек. Выглядит, словно седина, - сказала мама.

            - Эх, всыпать бы тебе ремня, но при гостях не могу. Да и стыдно лупить. Вон уже невеста какая.

            - А они отвернутся, - растянул рот в улыбке Вотар.

            - Тогда и Серого выпори. За то, что не доглядел за младшей сестрой, - не осталась в долгу магичка.

            - А давайте, раз все уже поужинали, посмотрим фотографии? – предложила мама.

            - Точно, - поддержала я свекровью идею, - хочу посмотреть, каким Сережка был в детстве.

            - Да он и сейчас ещё дитё, - усмехнулась «сестра».

            Мама Катя принесла тяжёлый альбом и села на диван. Мы со светлой плюхнулись рядом. Вотар тоже составил нам компанию, обнял меня сзади, стал приятно поглаживать пальцами между лопаток и, вызывая «мурашки», задышал в шею.

            Папа Лёша похвастался Базирогу, что изобрёл новую зернодробилку. Тем самым, попав в самое слабое место гнома. С радостью оба отправились в сарай: один удовлетворять своё любопытство, другой, чтобы, наконец, выкурить сигарету.

***

            Вотар. Мама, как обычно, листала альбом с последней страницы. Она всегда просматривает газеты и журналы задом-наперёд. Объясняла она это тем, что у неё не так хватает времени, чтобы прочесть всё. А так как всё самое интересное печатают в конце, то главное она не упустит.

            Вот и сейчас альбом листался последней страницы. Однако сейчас это ничем не мотивировалось – просто привычка.

            Цветаниэль с интересом рассматривала «свои» детские снимки.

            - Ой, какой, лапочка! - вскрикивала Теона почти на каждую мою фотографию. И с умилением любовалась моими пухленькими щёчками и пузиком. – Ты не рассказывал, что был толстячком.

            - Это ещё до того, как пошёл на борьбу, - хмурил я брови и переворачивал лист.

            - Ух-ты, какие симпатичные хвостики. А банты? Какие банты! – воскликнула светлая эльфийка,  увидев Светку-первоклашку.

            «Поменьше, эмоций. Ведёшь себя, будто видишь не пятисотый, а первыё раз эти фото», - «маякнул» я ушастой сестрёнке.

            - «Ну я же и правда… А-а, поняла. Постараюсь».

            - Тебе всегда с боем приходилось делать причёску, - вспомнила мама. – А сейчас смотрю и не узнаю собственную дочь: у вас с Теоной такие красивые косы заплетены. Прямо настоящие русские красавицы! Только, дочка, мне кажется, уж сильно вы их затянули. Уши не сдавливает?

            - Нет-нет, всё нормально! – хором ответили эльфийки и все засмеялись (мы с мамой искренне, а «ушастые» нервно).

            Перелистнули альбом дальше. На следующей странице всего лишь одна фотография - около дверей роддома, совсем ещё юная мама держит на руках младенца, судя по дате внизу карточки - Светку. Но фотография нестандартного размера. Создалось впечатление, что кто-то отрезал половину.

            Если бы в тот момент я не взглянул в глаза мамы, но ничего бы не заподозрил. На мгновенье, только что радостная женщина вдруг превратилась в убитую горем. Трясущимися пальцами она попыталась быстрее перевернуть дальше, но я положил на альбом ладонь.

            «Что-то случилось», - сообщила мне Теона.

            - А почему эта фотография обрезана? – тут же задала вопрос Цветаниэль.

            - Да не помню уже, столько лет прошло.

            -Мам, ты не умеешь врать. В чём дело? – строго спросил я. – Что тебя расстроило?

            - Всё хорошо. Просто душно немного. Вот сердце слегка и «кольнуло».

            «Вновь солгала, - доложила светлая эльфийка. - Это связано с какими-то воспоминаниями».

            - «Уже догадался. Но всё равно, спасибо».

            - Мам, расскажи, не нужно держать в себе, – уже спокойным и мягким голосом проговорил я. В ответ - молчание. Тогда начал предполагать разные версии: – Рядом с вами стоял не отец? Или какой-то плохой человек, о  котором решили забыть? А может в тот момент, вы поссорились с папой? Он ведь раньше пил. И ты, таким образом, решила показать ему, что собираешься вычеркнуть его из своей жизни, если не бросит алкоголь?

            - Нет, там был не папа, - вымолвила мать.

            - То есть ты намекаешь, что отец Светке не родной?

***

            Цветаниэль.

            - То есть ты намекаешь, что отец Светке не родной? – спросил Вотар.

            - Нет, что ты! – воскликнула Екатерина Петровна. – Дело в другом.

            - Расскажи, ма, - попросил Серый. – Мы уже не маленькие. Всё поймём.

            Ну, хорошо, - согласилась женщина. – Через несколько лет после тебя я родила двойню. Но одна из девочек умерла в возрасте пяти месяцев. Мы никогда с отцом не говорили с вами об этом. Да и самим не хочется вспоминать.

            - Что случилось со второй сестрой? – спросила тёмная.

            - Сначала всё шло прекрасно. Обе росли здоровенькими. Молока у меня тоже хватало. Но потом одна девочка заболела: плохо кушала и совсем перестала набирать вес.