Серая башня

Конан отпрыгнул, отражая ответный выпад. Его нога попала на что-то скользкое. Он пошатнулся, и второй удар вражеского меча заставил его отступить к стене, едва не лишив при том руки. Конан уперся лопатками в стену и исхитрился попасть клинком в пах противника, посчитавшего, что дело сделано и остается только добить жертву.

Воин, убивший Кецуву, подоспел как раз вовремя, чтобы падающее тело соратника помешало ему как следует воспротивиться удару Конана.

Меч Конана легко разрубил кольчугу, кожаную куртку и позвоночник противника. Враг упал и некоторое время корчился на земле, пытаясь избавиться от опостылевшей жизни. Конан не пожелал, больше тратить на него сил.

— Демон! — воскликнул один из воинов, и Конан уважил его мнение, с одного взмаха отрубив ему голову.

Кровь брызнула в глаза Конана, и киммериец на мгновение перестал видеть.

Этого оказалось достаточно, чтобы пропустить удар по голове.

Убивать поверженного противника никто не стал. В красном свете Конан смутно видел скло-ненные над ним лица и слышал разговоры о том, что Линфань-де с удовольствием позабавится с варваром в пыточной.

Пленника связали и понесли. Он видел над головой закопченные потолки, обонял множество различных запахов, среди которых преобладали ароматы земли, пота и горящего лампадного масла.

Подземелье оказалось на редкость сырым, словно из него только что откачали воду. Лязгнула дверь, и Конана втолкнули в камеру. Он упал лицом в дурно пахнущую, начавшую гнить солому. Свет проникал сквозь маленькое слуховое окошко, выходящее в коридор с горящими лампами.

Конан ворочался, пытаясь ослабить путы, и постепенно это ему удавалось. Протрудившись несколько часов, киммериец почти освободил ноги. И это обстоятельство сильно помогло ему, когда над ухом заверещали крысы, и Конан обнаружил двух серых хищников с голыми хвостами, которые целенаправленно приближались к пленнику.

Конан никого не собирался кормить собственным телом. Он считал, что оно ему самому еще понадобится. Крысы, похоже, не разделяли его мнения.

Они собирались начать с его щек. Киммериец ощутил прикосновения их гадких усов и зарычал в ответ. Это крыс не образумило. Пришлось вскочить на ноги и раздавить одну из особо нахальных хищниц, чтобы вторая сообразила, кто здесь сильный, и скрылась.

— Слышь, как бы они его не сожрали, — послышался голос из-за двери. — Слышь, как пищат.

— Ничего, — отозвался второй. — Для Линфаня останется.

— Думаешь? А если все-таки не останется?… Пойдем, шуганем…

— Да не… Вот уже и не слышно ничего. Слышишь?

— Ну ладно, бросай…

Конан снова с тихим стоном повалился на солому. Крыса заверещала и принялась шуршать. Конан лежал неподвижно, стараясь дышать ослабленно, как во сне.

Крыса осмелела и принялась подбираться к человеку. Она долго не решалась выйти на середину камеры, то и дело возвращаясь к стенам, но в конце концов голод победил благоразумие. Крыса вдруг сорвалась с места и кинулась на Конана.

Варвар тотчас вскочил и наступил крысе одной ногой на хвост, другой — на голову. Крыса верещала и скребла лапами, но ничего поделать не могла.

— Слушай, — сказали за дверью. — Я пойду проверю. Если пленник умрет, нам достанется…

— Пожалуй, ты прав, сходим вместе. Загремели ключи, и дверь стала открываться.

Конан прыгнул к двери и боднул голову тюремщика с ключами. От сильного удара стражник выронил связку и повалился назад, на руки напарника.

— Сильная Шеват! — воскликнул тот.

Второго такого ловкого удара у киммерийца не получилось. Оставшийся в сознании тюремщик бросил поверженного друга и ударился в бегство. Путы на ногах не позволяли Конану участвовать в погоне.

Тюремщик скрылся, поднявшись по лестнице.

Конан склонился над потерявшим сознание человеком и зубами выдернул у него из ножен короткий широкий меч, больше похожий на орудие мясника, чем на оружие воина.

* * *

Кесси лежал на циновке под окном и с недоумением смотрел на хозяйку. Он всегда смотрел на нее с недоумением. Таков был его странный собачий характер. В пасти у пего была зажата деревянная игрушка — статуэтка Иштар, одна из тех, что он еженедельно по одной использовал для оттачивания зубов.

Женщина в полупрозрачной розовой накидке лежала на кровати, застеленной шелком цвета горного ледника. Голова женщины наполовину свисала с кровати и черные волосы опускались па ковер, вытканный узором «цветы и бабочки».

— Ах, Кесси, друг мой, — проговорила женщина. — Ты — единственный, кто не изменял мне, кто не интересуется другими женщинами… — Кесси приподнял брови в знак того, что страшно удивлен. — Впрочем, я, конечно, не права. Извини. Тебя ведь интересуют суки…

Кесси вскочил с выражением восторга и от полноты чувств даже выронил статуэтку. Слюна полилась у него изо рта.