Серая мышка для босса (СИ)

И я покорно раздвигаю, снова свесив ноги с двух сторон от комода. Сейчас я жажду, чтобы он смотрел на меня. А Князь, глядя мне между ног, начинает расстегивать брюки. Сквозь белье я вижу контуры вставшего члена. Он снимает брюки, боксеры и снова шагает ко мне. Подхватывает, и я уже как-то привычно обхватываю его ногами, чувствуя своими складочками упирающуюся в них головку.

Раевский заносит меня в кабину и ставит на высокую ступеньку-сидение. Сидение довольно узкое, и мне приходится держаться за Князя руками, чтобы не соскользнуть.

— Вас непременно надо отмыть, Елизавета Валерьевна, вы такая грязная, — он уверенно запускает руку мне между ног, и проникает во влажную щелку, раздвигая припухшие половые губы. Сначала один палец, потом добавляет второй, двигаясь и растягивая мои стеночки. Кажется, на этот раз меня решают подготовить, но я чувствую, что могу кончить в любую секунду. Этот мужчина — просто яд для моего разума. Наркотик для моего тела. Раевский кадет большой палец мне на клитор, и с каждым движением пальцев внутрь, он скользит по моей горошине. Я снова готова подчиняться, полностью забываю про любой бунт.

— Да, вот так, — подбадривает меня Раевский. Я понимаю, что начинаю стонать в голос.

Потому что я уже жду. Я уже знаю, какое удовольствие приносит этот мужчина, когда он во мне. Вытягивая из меня пальцы, он смотрит мне в глаза, словно повторяя тот момент в его кабинете, это сводит меня с ума. Раевский прижимается ко мне. Это умопомрачительное ощущение прикосновения кожи к коже. Он закидывает мою ногу себе на талию и начинает медленно в меня входить. Я так теку, что кажется, что он должен в меня просто проскользнуть, но во мне все еще туго, и в какой-то момент Князь утыкается мне в волосы, а зайдя наполовину, он перекидывает и вторую мою ногу и с рычанием просто насаживает меня на себя.

В отличие от Раевского я не визуал, а кинестетик. И прямо сейчас я схожу с ума! То, как он прерывисто и горячо дышит мне в ухо, заводит меня сильнее всех прикосновений. Половыми губами при каждом толчке я чувствую жесткие паховые волоски. Кожа Раевского такая плотная, что мне просто физически хочется оставить на ней отметины. Но он прислоняет меня к стене, прижимая одной рукой мои бедра к себе, а второй удерживая мои руки у меня над головой.

Я слышу голос Раевского, он что-то мне говорит, но шумит вода, и шумит у меня в ушах, и я разбираю только часть слов:

— Не зачем, Лиза, а за что… Как ты посмела носить этот уродливый костюм для меня, пряча свое тело?

Он делает глубокий толчок:

— Это за то, что для других ты наряжаешься. О, я посмотрел на эти тряпки в твоем шкафчике!

Еще один толчок, словно Князь меня наказывает.

— За то, — еще толчок уже более резкий, — что улыбалась всем кроме меня.

Я пытаюсь понять, что он имеет ввиду и охреневаю от непоследовательности Князя. Не улыбаюсь — плохо, декольте низкое — плохо. Кажется, мы наконец перешли на «ты». Но связные мысли быстро улетучиваются, потому что с каждым проникновением, я возношусь все выше.

— За туфли, — еще одно острое погружение. — Ты думаешь, я их не видел и не знаю, кто тебе мог прислать? Мой братишка слишком многого хочет! Он не окажется в твоей норке быстрее меня, ты не будешь стонать под ним!

Я уже почти не соображаю.

— За кофе, который ты мне не предложила, Лиза!

И дальше я уже не слышу ничего, мир рассыпается осколками.

Глава 16. Безжалостный

Прихожу в себя уже на разобранной постели. Я укутана одеялом до самых ушей. Это и к лучшему, потому что в комнате так холодно, что кончик носа замерз. Неохотно шевелюсь в теплом уютном коконе. О. Голова замотана в полотенце. Страшно представить, что у меня сейчас творится с волосами. В том, что под одеялом я абсолютно голая, у меня нет никаких сомнений, даже проверять не стану.

Стараясь не показывать, что уже проснулась, осторожно поворачиваю голову и смотрю на Раевского сквозь опущенные ресницы. Он лежит рядом, заложив одну руку за голову, и читает что-то с телефона, который держит другой рукой. Судя по всему, ему не холодно вовсе, так как его стратегические места прикрывает только шелковая простынь. Впрочем, я тут же вспоминаю, насколько он горячий. В прямом смысле слова. Будто вместо крови у него течет жидкий огонь.

Как я не притворяюсь, но Раевский, непонятно как, все равно понимает, что я проснулась.

— Очень непрофессионально, Лиза, засыпать посреди работы, — произносит он, не отрываясь от экрана.

— Это — не моя работа! — огрызаюсь я. — Это часть сделки. Будем считать, что я компенсировала фальстарт.

Он с интересом переводит взгляд на меня.

— Что ж, справедливо. Есть хочешь?

Мы все еще на «ты», машинально отмечаю я.

— Да, — решила не церемониться. И так пообедать нормально не смогла, а потом и без ужина осталась. Еще и эта постельная акробатика. Я задумываюсь. Нет. Не постельная, а застольная. И душевная. Черт побери! О чем я думаю?