Серая нить. Книга первая.

В последнее время стоило ему закрыть глаза, он оказывался в другом мире. И в тоже время Надмир сохранял реальность происходящего. Словно две жизни текли в нем, разделяли между собой день и ночь, а сон был дверью, через которую он переходил от одной реальности к другой. Вот и сейчас Надмир, открыв глаза, почти физически почувствовал, как за ним захлопнулась дверь.

На улице послышались первые звуки просыпающегося селения. То там, то тут скрипела калитка. Это хозяюшки выгоняли на улицу своих кормилиц, где пастух сгонял их в стадо и вел на луга. Вскоре к торопливым шагам женщин, прибавилось кряхтение проснувшихся мужчин. Выйдя на порог, они сладко потягивались и издавали неприличные звуки.

Округа просыпалась. Ещё не много и дневная суета сметет таинство ночи, свалит на головы селян каждодневные заботы. Последней каплей в окончательном пробуждении стала смена стражи. Бодрые шаги дневной стражи сопровождали звон оружия и доспехов. На этот звук сбегалась детвора. Малышня, протирая заспанные глаза, бросалась вдогонку ушедшим воинам, пристраивалась в хвост отряда.

– Пора вставать, – прошептал Надмир и стал подыматься.

Поднявшись, он потянулся за костылями. Как не стыдно ему было, но без них самостоятельно передвигаться он не мог. Надмир, переставляя палки и стараясь не шуметь, поковылял на улицу.

Прошло четыре месяца с тех пор, как он очнулся замурованным в дупле гигантского дуба. Первые недели были для него, словно продолжение трехлетнего сна. Он часто терялся, не осознавал, где сон, где явь. Надмир, блуждал между жизнью и смертью, не знал куда примкнуть, кружась между этими двумя берегами бытия. Колдуну пришлось приложить все свои умения и знания, чтобы удержать, пытающийся взбунтоваться, разум ученика. В промежутках, когда Надмир не уходил через дверь-сон, Ведун заставлял пересказывать увиденное во сне, вытягивал из него все подробности, записывал их в свитки.

Спустя месяц, благодаря усилиям колдуна и его помощника, Надмир смог самостоятельно сидеть, держать ложку и кружку. Только ноги отказывались слушаться его, оставались неподвижными. Одно вселяло надежду – они чувствовали тепло и холод. На улице Надмир уселся на скамейку у крыльца.

Из-за деревьев появились первые лучи восходящего солнца. Он улыбнулся вступающему в свои права светилу, раскинул руки, стараясь как можно больше впитать жизненной силы зарождающегося дня.

С заднего двора доносились звуки, которые стали уже привычными: свист, рассекаемого мечом, воздуха; резкие выдохи и треск ломающихся досок. За домом занимался отец. Каждое утро, невзирая на погоду, он выходил во двор, чтобы «согнать жирок».

Отец. Сейчас он привык к этому слову. Оно наполнилось чувством и переживаниями, не застревало в горле и не резало слух.

Встреча с родителями для Надмира была не меньшим потрясением, как и само возвращение в мир из страны сверкающих узоров. Детские мечты об отце, семье воплотились в один из дней. Когда Надмир лежал в доме Ведуна и проводил большую часть времени за гранью сна, увидел вошедшего Вена. Он воспринял его, как одно из своих ведений, что посещали юношу в эти дни. Надмир сразу узнал в нем того сотника, который часто приходил в дом ребенка, приносил с собой сладости и по долгу играл с ними. Уже тогда, выстраивая образ отца в своих мечтах, Надмир многое взял от сотника. Время шло, а призрак из детства оставался рядом. Боле того, метаясь в бреду снов, он чувствовал, как тяжелая, шершавая ладонь гладила его по руке.

Время шло. Однажды, ранним утром Надмир открыл глаза и увидел, дремавшего в углу сотника. «Все же это не сон», – подумал он, тихо позвал:

– Отец, – и тут же испугался произнесенного слова, а вдруг все не так, и он ошибся, выдавая желаемое за действительность.

Ева слово слетело с губ юноши, сотник открыл глаза, посмотрел на Надмира: «Как ты узнал»? – спрашивали его глаза. « Видел во сне», – прошептал Надмир.

Позже, сидя у ложа сына, Вен долго рассказывал, как долго ждал этой встречи, как встретил мать, которая ждет их дома. Надмир слушал отца и в какой-то миг понял, что он, вернулся, вернулся в этот мир окончательно.

– Правильно, что встречаешь светило, – на плечо юноши легла рука отца, – оно ведь как дитятко малое, нежное и мягкое по утру, заставляет улыбаться, когда смотришь на него. Нет в нем ни злости полуденного зноя, ни тоски заката. Усаживаясь рядом, Вен тихо спросил.

– Как там матушка, встала?

– Вроде потчевала, – ответил Надмир и покосился на дверь.

– Ну, тогда пойдем на задний двор, пусть ещё маленько поспит. – Прошептал сотник, взял его за локоть, помогая вставать. В этот момент из хаты послышалось позвякивание посуды и тихое пение.