Серая сестра

Чайник раздала метательные звезды, которые она извлекла из тел своих прежних жертв. Нона нашла в казарме кусок веревки, который заменил ремень из цепи. Она заткнула за импровизированный пояс меч ной-гуин и приняла от монахини две звезды.

Клера повела их дальше, нервничая.

— Понятия не имею, как ты меня уговорила, Нона. — Она прижалась к стене и заглянула за угол, прежде чем двинуться дальше к каменной лестнице. — Я имею в виду, я скучала по тебе... но здесь мне было хорошо. Шерзал и лорд Таксис являются...

— ...злобными маньяками, которые залили бы Коридор кровью только для того, чтобы подняться чуть выше своего и без того высокого положения, — закончила за нее Чайник.

— Ну что ж. — Клера мягкими шагами поднялась по лестнице. — Да. — Она остановилась и снова двинулась вперед. — Но очень богатыми.

Нона замыкала шествие, держа в каждой руке по метательной звезде.

Мне нравится твоя подруга. Кеот, казалось, звучал в ее голове громче, чем в последнее время.

Понимание поразило Нону, как иногда бывают моменты ясности, когда все части проблемы на мгновение приходят в какое-то случайное соответствие. Когда я убиваю и впадаю в ярость... твоя хватка на мне становится сильнее.

Только тишина там, где должен был быть Кеот.

А когда я проявляю милосердие или доброту, ты оказываешься на поверхности.

— Нона! — Чайник поманила ее за угол. — Слуги. — Монахиня обняла Нону за плечи, другой рукой обняла Клеру, опираясь на них двоих, а не на раненую ногу. — Я спрячу нас. — Тени поднялись, окутали их, но Нона все еще чувствовала себя видимой, хотя и в густой тени; она знала, что Чайник проделала трюк, который обманет любой случайный и нетренированный глаз, заставив его не видеть ничего, кроме сгущения и мерцания тени. Она спрятала их от обеспокоенных слуг, которые приходили и уходили. Стражей Шерзал было не видно.

Скрытность лучше всего достигается в трансе терпения. Сначала Нона покорила транс ясности, а потом и безмятежность, но она так и не овладела терпением. Она попыталась, однако, сосредоточиться на своей мантре, образе зеленого побега, только что пробившегося сквозь почву и ожидающего роста. Она обнаружила, что усталость помогает. С тяжестью Чайник на плече и холодными тенями, струящимися вокруг, она обрела некоторое терпение и приучила свое дыхание и шаги соответствовать обстановке дворца, приспосабливая их к пространству, создаваемому стоном ветра, отдаленным топотом ног или хлопаньем дверей, звуками, которые каждый день звучали под этой крышей, не отмеченные и неслышимые.

Они остановились на втором лестничном пролете.

— До сих пор нам невероятно везло, — прошептала Чайник. — Так везло, что это почти похоже на ловушку. Мы не можем рассчитывать на то, что все так и останется. Что бы не отвлекло охранников, вряд ли оно задержит их надолго.

— Когда я доберусь до корабль-сердца, это уже не будет иметь значения, — сказала Нона. — Пусть приходят. — Она чувствовала его силу даже сейчас, и память Гессы обещала намного больше, когда они будут близко.

Рука, которой Чайник прижимала к себе Нону, немного напряглась, и, помолчав, монахиня сказала:

— Корабль-сердце — опасная штука. Опасная для человека, который держит его, а также как для любого, на кого он эту силу направляет. Если мы собираемся взять его, я должна быть той, кто его понесет...

— Ты едва можешь ходить! — возразила Нона.

— Я не знаю, что оно с тобой сделает, Нона, — сказала Чайник голосом, напряженным от противоречивых опасений. — В Сладком Милосердии есть книги, в которых говорится, что корабль-сердце слишком сильно, чтобы смертные могли к нему приблизиться. Оно скручивает их. — Она говорила о Кеоте. Чайник, скорее всего, знала, что Нона носит дьявола под кожей, и монахиня не верила, что она достаточно чиста, чтобы прикоснуться к корабль-сердцу. Было больно слышать, что Чайник сомневается в ней. Но, увы, сомнение было хорошо обосновано.

— Ну, стоя здесь, мы этого не узнаем. — Клера подтолкнула их обеих и заставила двигаться.

С указаниями Клеры и тенями Чайник, они втроем углубились во дворец, пробираясь по галереям и залам, столь многочисленным, что Нона спросила себя, кто ими пользуется и видит ли Шерзал эти величественные помещения чаще, чем раз в год. Они пересекли небольшой внутренний дворик, похожий на глубокую яму под крышей дворца, в центре которой находился одинокий фонтан, и наконец вышли в коридор, где путь им преградили железные ворота.

— Заперто. — Клера провела руками по перекладинам, испещренным надписями. — Крепко.

Чайник села, неловко отведя ногу в сторону, свежая кровь блестела среди засохшей. Достав из рукава три тяжелые отмычки, она повернулась к замку. Через несколько секунд механизм поддался, лязгнув, когда она повернула все три отмычки.

— Готово.

Они помогли Чайник подняться и пошли дальше по длинному, освещенному лампами коридору, минуя множество закрытых дверей.