Серая Слизь

Мы с Герой — в “Рупуцисе”, внизу, правеe стойки, за угловым — четверть круга — столиком. Я сижу лицом в угол, Гера — слева от меня, спиной к окну, начинающемуся от уровня столешницы. В окне на высоте моего взгляда — послойно — незаконченные отражения, ноги прохожих, фары Гериной “короллы”, светящиеся ящики троллейбусов, вывески: зелено-оранжево-синяя “Нарвессена” и красная — “Т-маркета”.

Я толкаю рукой анатомирующего лопатник Геру.

— А? — поворачивается Гера ко мне.

Я киваю на окно. Он сначала не въезжает, начинает вертеть головой. Уставляется в окно:

— Чего там?

— Да стоял какой-то мудак… На нас прямо пялился.

Я проснулся с острым приступом паники, и в первую секунду, не расклеив еще век, успел испытать мгновенно сменяющие друг друга полнейшую дезориентацию, ложное понимание с обманчивым облегчением и тягучую, ледяную, безвоздушную, стремительно нарастающую тревогу.

Открыть глаза было, как пройтись по ним наждачкой. Невыключенный верхний свет слепил, стояла глухая ночь и тишь, вне времени, словно на затонувшей подлодке: клаустрофобия и удушье. Весь мир был наждачный: при каждом движении скребло и драло, от каждой мысли. Глотка засохла и скукожилась, во рту настаивался паскудный привкус блевотины, я по-прежнему валялся на диване в одежде. И медленным рикошетом возвращалось то, что меня разбудило — отрывистый писк телефона, на который пришла SMSка.

Где? Где он? Уф-ф-ф… Самое омерзительное из всех возможных состояний: когда ты еще пьян и еще ничего не соображаешь, но пьяная легкость уже ушла — и уже похмелен, и все похмельные симптомы уже налицо… Где он? Ничего не понятно… Вот же он… Руки трясутся, как у самого распоследнего ханурика.

распались звенья цепочки причинно-следственной обернись ко мне.

Все с того же самого — 9856819.

Я смотрю, не въезжаю, смотрю еще раз, бросаю телефон, валюсь на диван, стеная, поднимаюсь, добредаю до выключателя, вырубаю свет, падаю, закрываю глаза — и вот тогда наконец понимаю: внезапно, рывком, судорогой — все. Наконец-то все складывается, вся эта несообразная дичь приходит к общему знаменателю, весь этот бред обретает смысл.

Я умер.

Не знаю точно, когда. Может, в то утро, когда оставил открытым кухонный газ — а потом пошел на кухню закурить. Все тогда случилось — спичка зажглась, газ рванул, меня разнесло. Может, тогда… Неважно. Я умер. Но не захотел этого понять. Принять. Распались звенья цепочки причинно-следственной. Я закуклился. Я делаю сам перед собой вид, что жив. Лихорадочно нагромождаю индивидуальную виртуальную реальность, в которой спичка не зажглась, и… Я все более погрязаю в этом посмертном бреде.

Это совершенно бессмысленно и бесперспективно, но я тем не менее упорно за это цепляюсь. Снова и снова. Несмотря на то, что бред мой уже расползается, разваливается под собственной тяжестью… На меня рушится крыша дома — но я уверяю себя, что успел убежать. Мне на голову падает сварочный баллон — но я убежден, что успел сделать лишний шаг, что он в меня не попал…

“Это ведь не жизнь. Это имитация жизни. Словно зомби тщательно выполняет все привычные повседневные дела, пытаясь убедить себя, что он еще жив…”

А они — они просто пытаются достучаться до меня. (“Обернись ко мне!”) Мои покойники. Кто как. Дать мне понять, что происходит на самом деле. Помочь не завязнуть совсем.

Помочь мне умереть.

30

Стиснув з-з-зубы… В первую секунду — словно тебя за шиворот выдергивают куда-то. Где пусто и странно легко… Только в первую секунду всерьез колбасит — потом ничего… Более-менее. М-можно терпе-е-еть… Терпеть. Терпи, сука, терпи, падаль. Затяжного бодуна мы себе сейчас позволить не можем… Закручиваю холодный кран, хватаю полотенце. Уф-ф-ф…

Ну, уже, считай, другой разговор. Вылезаю из ванны — в которой в моих ночных пьяных глюках валялся свихнувшийся лейтенант. Бля, надо было уметь так укваситься. Цельные ноль семь, че ты хошь… в одни ворота… Орел… Это у меня что — индивидуальная такая модификация нервного срыва была?… Рожа — землистая (представьте себе, представьте себе, зелененький он был), зенки дикие, волосья дыбом. Ладно. Кризис постановляем считать преодоленным с минимальными потерями. Малой кровью… могучим ударом…