Серая тень (СИ)

— Валдор, там остался Соломе. Я думаю, что он догадается как-то проследить за моей подругой.

Вампир звучно ударил себя ладошкой по лбу. И как я мог забыть о твоём боге. Ты его специально услала?

— Сам догадался, или кто подсказал?

— Тихо. Потом ругаться будете. Меня больше интересует, как мы пределы крепости покинем. — Сантион выразительно посмотрел на Хазееля.

Черноволосый закатил глаза и тихо проговорил. — Выйти мы сможем легко. Никто нас держать не будет. Оборотни считают, что всё уже свершилось, и мы не сможем остановить пророчество. Вот только их расшифровка сильно отличается от той, которую сделали эльфы или вампиры.

Тут дверь скрипнула, и к заговорщикам нерешительно вошёл Васька. Мальчик стоял, неуверенно переминаясь с ноги на ногу.

— Я пришел извиниться. Я никого не хотел поранить.

— Брось Вась. Никто тебя ни в чём не винит. Подумаешь царапины. Заживут. Ты лучше скажи, как ты себя чувствуешь? — Зея осторожно положила свою ладонь на лоб мальчика.

— Хорошо. А вы ведь обсуждаете, когда пойдёте за Ксанкой? Возьмите меня с собой. Я чувствую, что должен пойти. Я буду слушаться. Честно-честно.

Сантион посмотрел в глаза мальчика и понял, что не сможет оставить его здесь. Слишком много ему пришлось пережить, чтобы в конце пути, просто отойти в сторону.

— Хорошо.

— Правда? — Глазёнки мальчишки вспыхнули от радости. — Честно-честно?

— Честно- честно. Но, тебе нужно немного отдохнуть. Прямо сейчас мы никуда не пойдём. Нам нужно ещё решить, что делать дальше.

— Спасибо. — Мальчишка схватил притаившегося за ним Лайтиона за руку и куда-то убежал.

— И что это сейчас было? — Тройверион выразительно посмотрел на князя. — Ты действительно считаешь, что брать с собой мальчишку, хорошая идея.

— Нет, не считаю, но по-другому с ним поступить не могу.

— Ясно. А ты в курсе, что он не просто так бегал от стражников и спокойно мог перекинуться в любое мгновение.

— И что же ему мешало?

— Он играл.

— Что?

— Играл ребёнок. Может сам Васька и рос, но его верь всё это время сидел в заточении и теперь наверстывает упущенные возможности. Так что, временами на него будут накатывать такие вот приступы детской непосредственности.

— Он и есть ребёнок. — Устало вздохнул Сантион.

— Я не ребенок. — Неожиданно раздалось яростное от двери.

— Вась.

— Нет. Не хочу больше быть ребенком. Не хочу чтобы меня обижали. Не хочу.

И вот что странно, все эти сильные уверенные в себе взрослые не знали, что сказать. Они просто не смогли смотреть в больные глаза Васьки. И как объяснить этому взрослому ребёнку, почему его жизнь сложилась так, а не иначе. Как объяснить, что быть ребенком, не так уж и плохо.

— Видишь ли, Вась. — Неожиданно подал голос Хазеель. — Взрослые тем и отличаются от детей, что зачастую не считаются с чужим мнением. Все свои действия они оправдывают тем, что они же взрослые, им виднее. Они видят только свои желания, им и в голову не приходит, что кто-то может думать по-другому. Мы взрослые довольно часто ошибаемся, даже не замечая этого. Поверь мне? детство и так слишком коротко, чтобы отказываться от этих незабываемых годах. Не торопись взрослеть. Пока ты не повзрослел, ты всё ещё учишься и находишь что-то новое в этой жизни для себя. Пока в твоей голове роятся сомнения, ты развиваешься как личность. Теперь о тебе есть, кому позаботиться, есть, кому защитить.

Мальчик как-то странно дёрнулся, а потом из его глаз исчезло затравленное выражение. Он глубоко вздохнул, и его губы дрогнули в попытке изобразить нерешительную улыбку.

— Вот, так-то лучше. И выбрось всё лишне из головы. Мы сейчас пойдём и поможем Ксанке, а потом всё будет просто замечательно.

* * *

Ксанка в который раз хмуро посмотрела на отца. Она всё ещё никак не могла привыкнуть к мысли, что он жив. Ещё бы, столько времени считать его погибшим, и вдруг, увидеть живым и здоровым. И вроде бы радоваться надо, но что-то не давало отдаться о чувству целиком. Какой-то червячок смутных сомнений с беспокойством ворочался в груди. Странно, что Хазеель не рассказал ей об отце. Он ведь наверняка знал, что тот жив. Тогда почему?

Многое было непонятно, и с каждым днём этого непонятного становилось всё больше и больше. Тревожные колокольчики тихонько позвякивали где-то на периферии сознания и не давали полностью принять факт обретения родственника.

Как бы то ни было, до истины она докопается, потом. А пока будет делать свою работу, и будет делать её хорошо. О том, что у оборотней свои планы на выполнение пророчества она догадалась сразу. Вот только она не собиралась с этим так просто мириться. Оборотни, что сопровождали её к озеру, с ней почти не разговаривали, и это напрягало. Ксанка то и дело ловила на себе странные взгляды отца. Он как будто очень сильно о чём-то сожалел.

Стоп! Ксанка даже запнулась от внезапно появившейся в голове мысли. Что там говорилось в пророчестве? Всё должно быть добровольно. А если кто-то прольёт её кровь насильно, как может измениться пророчество? От таких мыслей, Ксанке стало плохо. Она, кажется, стала догадываться о том, что задумали оборотни.