Серая зона

— Да, конечно. Подумать никогда не мешает. Всё это настолько отличается от привычных интриг и разборок в мире нефтяного бизнеса, что здесь есть над чем поразмыслить. Давай продолжим разговор завтра, если не возражаешь.

— Хорошо. До завтра.

Как только Рон ушёл, Макс позвонил Пауэллу.

— Дейв, как у вас дела с запиской о “Дабл Эй”?

— Она почти готова. Я получил кое-какую дополнительную информацию из Австралии.

— Зайдите ко мне. И захватите всё, что у вас есть.

Через несколько минут Пауэлл появился в кабинете.

— Ну, что вам удалось выяснить? — спросил Макс.

— Два года назад они работали на блоке Уинтон, в штате Квинсленд. Пробурили три разведочные скважины, все нефтяные. Так же, как и в Альберте, до бурения не проводили сейсмику. Потом вдруг законсервировали скважины и прекратили работы. Правда, у них случилась неприятность — в авиакатастрофе погибли два сотрудника. Мне даже прислали факс с газетной заметкой об этом. Вот она, — Пауэлл вынул из папки текст.

Макс прочитал: “Авиационная катастрофа… Взорвался в воздухе… Уцелевший ноутбук… За двадцать минут до взрыва напечатан текст… В серой зоне миллиардных прибылей… Алекс понимал, что, работая методом прямого обнаружения, они рано или поздно вползут в эту зону с её смертельными схватками…” Внезапно у него возникла какая-то смутная реминисценция. Ему вдруг вспомнилась встреча с брокером Дитрихом Хаузером и та необъяснимая интуитивная догадка о сделке между Келлером и Пауэллом, которая, казалось бы, появилась ниоткуда, просто из воздуха, и которая потом полностью подтвердилась. Нечто наподобие этого пришло ему в голову и сейчас.

— Дейв, вы говорите, блок Уинтон? А кто работал на соседнем блоке? — спросил Макс.

— Не знаю.

— От кого вы получили все эти данные?

— От моего приятеля. Он начальник земельного отдела в Управлении минеральных ресурсов штата Квинсленд.

— Так, — Макс взглянул на часы, — сейчас в Квинсленде шесть тридцать вечера. Рабочий день закончился. Но, может быть, нам повезёт и ваш приятель немного задержался. Позвоните ему прямо отсюда. Если не застанете — звоните домой. Вопрос один — кто был соседом “Дабл Эй”?

Пауэлл подошел к телефону и набрал номер.

— Хелло, Стив. Это Дейв Пауэлл. Поймал тебя в дверях? Мне повезло. Не буду долго задерживать. Один короткий вопрос — кто работал или работает на блоке, соседнем с Уинтон? “Альбион Энерджи”? Спасибо, Стив.

— Я слышал — “Альбион”. Спасибо, Дейв, — сказал Макс. — Оставьте все материалы у меня.

После ухода Пауэлла Макс позвонил Конраду Кернеру, начальнику отдела технической информации.

— Конрад, мне срочно нужна информация по компании “Альбион Энерджи”. Тема — производственные аварии, катастрофы, несчастные случаи за последние два года, повлекшие гибель персонала. Найдите эти данные в Интернете и сразу же перешлите на мой компьютер.

Информация на компьютере Макса появилась через десять минут.

… Пожар на нефтяной скважине в Нигерии. Погибли двое рабочих.

… Перевернулся трейлер с трубами в Индонезии. Погиб водитель.

… Взрыв на нефтехранилище в Перу. Погибли двенадцать человек.

… Авария вертолёта в Северном море. Погибли восемь человек, включая президента компании Энтони Крейга и двух вице-президентов Ларри Эванса и Гарри Бриссона.

Макс посмотрел на дату. Между взрывом самолёта над Австралией и аварией вертолёта над Северным морем прошёл ровно год. Вспомнились слова Рона Бермана: “Наказаны адекватно”. Почему-то в памяти вдруг всплыли газетные сообщения о сенсационной операции “Энтеббе” и отстреле арабских террористов по всей Европе после гибели израильских спортсменов в Мюнхене. Сходный почерк, подумал он.

Итак, скупой рассказ Рона обрёл недостающие детали. Таинственная история ожила и наполнилась плотью и кровью. Да, и кровью. Она присутствует в этом “наполнении” не как лексическая фигура, а как трагическая реальность, подумал Макс. Теперь остаётся решить главный вопрос — нужно ли ему ввязываться в эти дела? Стоит ли прямой метод тех смертельных схваток, о которых писал за двадцать минут до гибели неизвестный ему Алекс? Память услужливо подбросила закон Мэрфи: “У любого великого изобретения есть недостаток — технический или моральный — равный или превышающий по своему значению само изобретение”. Прямой метод уже унёс больше десятка жизней. И эта цифра вряд ли окончательная. Не превысит ли такой “недостаток” значение самого изобретения?