Серапионовы братья

– Все мое имущество, – продолжал Вертуа, – потерял я за вашим игорным столом. Больше у меня нет ничего, и я не знаю, где будет завтра мое пристанище и где я найду кусок хлеба! Я вас очень прошу! Сжальтесь! Возвратите мне хотя бы десятую часть того, что я проиграл, чтобы я мог продолжить мое дело и вновь подняться из нищеты, в которую теперь повержен!

– Где вы, господин Вертуа? – возразил на это Менар. – В лавке ростовщика? Или вы забыли, что банкомет никогда не возвращает своего выигрыша? Это было бы против основного правила, которому я не изменю никогда.

– Вы правы, шевальер! – сказал Вертуа. – Я знаю, что мое требование безумно! Шутка ли – десятую часть! Нет, нет!… двадцатую! Отдайте мне одну двадцатую, заклинаю вас всеми святыми!

– Я вам уже сказал, что не возвращаю моих выигрышей! – с досадой оборвал его Менар.

– Так, так! – бормотал Вертуа, между тем как смертельная бледность разлилась по его лицу и все неподвижнее и безумнее становился его взгляд. – Вы не имеете право что-нибудь мне отдать! В былое время я сам поступал точно также! Но подать милостыню нищему может всякий! Дайте же мне хоть сотню луидоров из приобретенного вами сегодня богатства с помощью слепого счастья.

– Однако умеете же вы надоесть, синьор Вертуа! – с гневом ответил Менар. – Я не да вам ни ста, ни пятидесяти, ни двадцати, ни даже одного луидора! Не дам, потому что я не так глуп, чтобы дать вам средство продолжать ваше гнусное ремесло. Судьба раздавила вас, как ядовитого червяка, и уж, конечно, я не стану вас спасать. Ступайте и повесьтесь, как вы того заслуживаете.

Вертуа, закрыв лицо обеими руками, мог только тяжело вздохнуть. Менар приказал слуге отнести шкатулку в карету и затем намеренно грубо спросил, повернувшись к старику:

– Когда намерены вы передать мне ваш дом и имущество?

Вертуа, услышав это, выпрямился и ответил неожиданно твердым голосом:

– Сию же минуту, шевалье! Неугодно ли вам отправиться со мной?

– Хорошо, – сказал Менар. – Мы можем доехать вместе до вашего дома, который прошу вас оставить завтра же утром.

Во всю дорогу ни тот, ни другой не проронили ни слова. Выйдя у подъезда дома на улице Сент-Оноре, Вертуа позвонил в дверь. Какая-то старуха отворила, и, увидев Вертуа, радостно воскликнула: «Ну слава Тебе, Господи! Наконец-то вы вернулись, синьор Вертуа, а то Анжела совершенно измучилась от беспокойства.»

– Молчи! – крикнул Вертуа. – Дай Бог, чтобы Анжела не услыхала моего звонка. Она не должна знать, что я вернулся.

И с этими словами, взяв свечу из рук изумленной старухи, посветил он Менару, вошедшему в дом.