Сербия о себе. Сборник

Что касается положения науки и политики по отношению к ней в сегодняшней Югославии, то и здесь очень много проблем. Министерство науки в Сербии в 1998 г. потратило 0,35% бюджетных средств. Часть ВВП Югославии, выделяемая на науку и развитие, уже давно составляет менее 1% (в 2000 г. – 0,22%), тогда как, например, в Швеции выделяется 3,8%, в Финляндии – 2,8%, в Германии – 2,3% и т. д. (данные за 1997 г.). В обнищавшей, изолированной, уничтоженной войной стране со страдающей аутизмом политической элитой лучшего быть и не могло. Вопрос в том, смогут ли пикантные лозунги Джинджича (например, «Вместо сливовицы – компьютеры») быстро вывести нас из этой блокады развития. При этом нужно иметь в виду, что в развитых странах около 70% роста производства приписывается технологическим новшествам, а остальные 30% – рабочей силе и капиталу. Здесь же ни политика, ни экономика не являются изобретательными, что уж говорить о науке и технологиях. Специалисты Центра по исследованию развития науки и технологии, входящего в состав НИИ имени Михайло Пупина, говорят о тяжелой болезни науки и технологии в Сербии и о гибели сербской научно-исследовательской традиции. Для выздоровления необходимо прежде всего упразднить существующее Министерство науки и технологии. Это пресловутое министерство годами ставило свой сектор непосредственно на службу узких партийных интересов коалиции СПС–ЮЛ (особенно три последних министра: С. Ункович, Д. Каназир и Б. Ивкович), делая невозможными усилия общественности по разработке в стране современной, критичной и реальной стратегии развития науки и технологии. В уже развитый процесс глобализации мы вступаем, пренебрегая ключевыми ресурсами развития: образованием, исследованиями, инновациями и технологиями. Уже давно Кан предупреждал, что «технологическое развитие таково, что в течение следующих пятидесяти лет мы будем заняты тем, что сегодня еще серьезно не принимается во внимание». В нашей политике все еще преобладает традиционное, магическое и интуитивное, основанное на «здравом смысле» поведение и сознание, в противовес неудержимой волне все большей аккумуляции и использования научных и технологических знаний в постиндустриальном обществе. Ключевые системы индустриальной цивилизации – транспорт, электроснабжение, сельское хозяйство, фармацевтика – здесь находятся в состоянии коллапса и не удовлетворяют элементарных потребностей населения. В них в течение десяти лет ничего не инвестировалось, а национальные приоритеты были или другими, или же непрозрачными идеологическими фикциями. Равнодушие к самой жизни стало знаком нигилизма нашей бывшей политической элиты. Дворцы спорта (за которыми стоят министерства профессионального спорта) строились быстрее и с большим размахом, чем школы, библиотеки, лаборатории, заводы. В стране, где промышленность функционирует на 20–30%, где оборудование изношено, технологии по большей части устарели, продукция неконкурентоспособна, где рабочий класс разорен, а население находится на грани нищеты, естественным образом происходит массовая эмиграция молодежи, специалистов, ученых. Из НИИ Винча в период с 1991 по 2000 г. ушли почти 400 сотрудников, а из НИИ им. Михайло Пупина – 410 сотрудников. Так называемая утечка мозгов из Сербии приобрела размеры национальной катастрофы. Сегодня большая часть исследовательских учреждений в Сербии пополняет свой бюджет за счет чего угодно, но только не научной работы. В течение последних трех лет (1998–2000) из бюджета Сербии в Министерство науки и технологии направлялось одинаковое количество денежных средств (по 800 млн. динаров в год), но даже эти деньги не были полностью потрачены за последние два года! Начиная с 1991 г. постоянно сокращается число исследователей в технико-технологических, биотехнических и естественных науках. Структура нашей научно-исследовательской системы прямо противоположна модели, существующей в развитых странах. Если в странах ОЕЦД в среднем 65% исследователей работают на производстве, 25% в вузах и остальные в так называемых государственных НИИ, то в Сербии 7% работают на производстве, 66% – в вузах и 27% в НИИ. Это значит, что наука в нашей системе во многом отделена от производства или же не знает его потребностей.